Уточки в Риджент-парке были приручены и прикормлены, белки взбегали им на плечи и брали прямо из рук орешки и сухарики, солнце выхватывало из листвы неожиданные золотые листья…
Приближалась осень.
По вечерам они обычно пили чай на террасе – а если было холодно, то в гостиной у камина. Вполне по-семейному, во всяком случае – по-дружески. Для Джессики, выросшей в развеселой артистической коммуне, в этом не было ничего необычного, а вот приснопамятная миссис Мэггот наверняка лопнула бы от ужаса и злости, увидев Джессику за одним столом с хозяевами… Впрочем, так бы они ее и пустили, за один стол-то…
Она старалась гнать от себя мерзкое воспоминание, но в последнее время оно возвращалось все чаще. Видимо, осень. Эмили с любопытством косилась на Джессику, когда та начинала неожиданно гримасничать и строить жуткие рожи кому-то невидимому. Наконец, не выдержав очередной порции мимических упражнений во время совместной прогулки, Эмили дернула Джессику за рукав.
– Джесс! Я больше так не могу. Такое ощущение, что ты периодически связываешься с Главным Галактическим Центром и передаешь туда сообщения посредством сокращения в определенном порядке лицевых мышц!
– Прости, задумалась. Джимми, душечка, слезь с заборчика.
– Джесс… о чем ты все-таки вспоминаешь с такими жуткими гримасами?
Молодая няня испустила тяжелый вздох.
– Ничего не могу с собой поделать. Все лезет и лезет в голову проклятый день! Ну когда меня уволили.
– Так расскажи, и он уйдет навсегда.
– Думаешь?
– Ха! Я же из страны психотерапевтов и психологов. Даже не сомневайся.
– Ну… может, ты и права…
В тот день Джессика проспала. Собственно, от нее никто и не требовал вставать на рассвете – все равно вся работа начиналась не раньше полудня, когда мистер Линч отбывал в свой офис, а мадам… ну тоже занималась делами. Магазины, встречи с подругами, чаепития в различных благотворительных фондах – ужас сколько времени это все отнимает.
Короче говоря, Джессика ухитрилась проспать до половины первого, в результате пришлось ускориться. Зевая во весь рот, девушка облачилась в униформу – простое синенькое платье, фартучек и туфли на низком каблуке – и отправилась вниз, сегодня ей предстояла влажная уборка в святая святых, кабинете хозяина.
Вставив в уши силиконовые затычки наушников, Джессика погрузилась в бушующий океан музыки и приступила к уборке. Дело продвигалось, только вот в самом конце уборки она случайно смахнула со стола мистера Линча какие-то бумаги и наклонилась, чтобы поднять их. Замерев в элегантно-классической позе уборщицы – попой кверху – Джессика собирала листы, ничего не видя и не слыша вокруг. Внезапно что-то изменилось, и Джессика замерла, не веря собственным ощущениям. Дело в том, что на ее… хм… пятую точку легли чьи-то руки. Весьма нахальные, надо сказать, руки. Несколько опешив, Джессика, по-прежнему не разгибаясь, повернула голову – позади нее стоял мистер Линч.
Хозяин и в более нейтральных ситуациях не блистал красотой и обаянием, напоминая в целом жабу, страдающую хроническим несварением желудка, но сейчас вид у него был попросту непристойный. На отвисших щеках мистера Линча играли пятна нездорового румянца, он беспрестанно облизывал тонкие губы, а глаза за стеклами очков горели, как у кота. Сюрреализм происходящего усугубляли бодрые вопли Кэти Перри в наушниках. Джесси видела, что мистер Линч что-то говорит, но по понятным причинам не слышала ни звука.
Все это продолжалось всего пару секунд, после чего морок спал, и Джесси стремительно вывернулась из-под шаловливых ручонок мистера Линча, однако оказалась зажатой в углу между столом и стеной, прямо перед распаленным хозяином. Чувствуя легкий приступ паники, Джессика торопливо выдернула наушники из ушей и пискнула:
– Мистер Линч, вы же ушли…
– Тихо-тихо-тихо! Не надо шуметь, моя птичка. Ах ты, какие глазки! Малышка, ты что, боишься меня? Не надо, я добрый. Я могу быть очень добрым, поверь. Для этого всего-то и надо…
И он сказал. На мгновение Джессика онемела, а потом ее разобрал хохот. Нехороший такой, слишком смахивающий на истерику хохот. Мистер Линч почему-то расценил ее смех как радостное согласие на его в высшей степени непристойное предложение и предпринял энергичную попытку обнять Джессику. Протиснуться между столом и стеной ему было трудновато, но за бока он Джессику все же прихватил, а она уперлась кулаками ему в грудь, и они затоптались на одном месте, словно пара подвыпивших посетителей дансинга. Чувствуя настоятельную потребность в расширении пространства для маневра, мистер Линч выволок ее из-за стола и попытался притянуть к себе поближе. Одеколон у него был отвратительный – сладковатый ванильный запах, ненавистный Джессике с детства (в нежном возрасте пяти лет она с подружкой объелась ванильными пряничными звездами с рождественской елки и с тех пор этот запах не переваривала). Впрочем, в любом случае мистер Линч никак не мог бы разбудить в ней нежных чувств.
Положение было аховое, ситуация бредовая, и Джессика уже всерьез подумывала завизжать, как вдруг с легким скрипом растворилась дверь кабинета, и изумленный мелодичный голос произнес:
– Крысик, я не поняла… Это что же это мы тут делаем, а?
Через плечо мистера Линча Джессика увидела мадам Линч во всем ее сверкающем утреннем великолепии. На фарфоровом личике, обычно безмятежном, было написано недоумение… даже, пожалуй, некоторая досада. Чувствуя себя полной идиоткой, Джессика рванулась, мистер Линч споткнулся – и оба повалились на стоявший рядом кожаный диван, причем мистер Линч оказался внизу, а Джессика практически верхом на нем. На что-то чувствительное она ему все-таки наступила, потому что мистер Линч издал сдавленный вопль; сама Джессика наконец завизжала, мадам приложила к вискам тонкие пальцы, а за ее спиной замаячило круглое, усатое и суровое лицо миссис Мэггот.
При виде неприличной картины Мэгготша издала кудахчуще-курлычущий звук, а мадам сказала:
– Нет-нет, душеньки мои, это уже все-таки немножечко чересчур, вы не находите? Бетти… нет, погодите-ка… Джилли? Тихо! Я сама. Джессика! Вот именно, Джессика, вы не могли бы слезть с моего мужа – и не трудитесь давать объяснения. Я хорошо вижу.
Джессика неловко сползла с мистера Линча и выпрямилась, пылая от смущения и гнева.
– Миссис Линч, я вовсе не собираюсь давать никаких объяснений, вообще-то я вправе их сама потребовать!
Мистер Линч обрел голос и взвыл:
– Нахалка! Бесстыжая девка! Распутница!
– Я?! А не хотите повторить, что вы мне только что предлагали?!
