Зэкари Эмбервилл единолично вел дела своей частной компании, опираясь на группу лиц, которая сейчас в полном составе собралась на заседании правления. После смерти мужа на заседаниях стала появляться и Лили, чего при жизни Зэкари она никогда не делала. В качестве нынешней владелицы контрольного пакета акций, она обладала семьюдесятью процентами голосов, то есть правом решающего голоса при обсуждении любых вопросов, а оставшиеся тридцать процентов распределялись между Мэкси, Тоби и их младшим братом Джасти-ном.
Мэкси и отчасти Тоби, бывая в городе, старались не пропускать заседаний правления, но ни разу не слышали, чтобы мать высказывала там свое мнение или вообще участвовала в дискуссиях, как, впрочем, и они сами. Как и при Зэкари, работой всего гигантского концерна по-прежнему продолжали с той же неубывающей преданностью делу, умением и местерством руководить редакторы каждого из изданий, издатели и выпускающие во главе с Пэвкой Мейером.
Наконец в зале воцарилась тишина. Поскольку повестка дня не была объявлена заранее, все ждали, что сейчас это сделает Лили Эмбервилл. Она, однако, молча сидела, не отрывая глаз от стола. Изумленная Мэкси, затаив дыхание, следила за тем, как Каттер слегка отодвинул отцовский стол, вальяжно откинулся на спинку и по-хозяйски оглядел собравшихся.
– Миссис Эмбервилл, – спокойно начал он, – попросила меня провести сегодняшнее заседание. Во-первых, она, со своей стороны, сожалеет, что вынуждена была столь неожиданно вызвать многих из отпусков. Дело в том, что ей предстоит сделать важное заявление и она хотела, чтобы все вы узнали о нем как можно скорее.
– Какого черта… – негромко пробурчал Пэвка, оборачиваясь к своей соседке. Та покачала головой, сжала губы и в упор взглянула на Каттера.
«С чего это вдруг мать доверила ему вести заседание? Почему Лили предпочитает не выступать сама и перепоручает все этому специалисту по инвестициям, абсолютно несведущему в издательском деле? Да он вообще не имеет права участвовать в работе „Эмбервилл пабликейшнс“!» – пронеслось в голове Мэкси.
Каттер между тем, не меняя позы, заговорил все тем же размеренным хозяйским тоном:
– Как вам всем, должно быть, известно, миссис Эмбервилл не внесла никаких изменений в структуру «Эмбервилл пабликейшнс» за год, истекший после скоропостижной и трагической кончины моего брата. Однако она провела обстоятельное изучение будущего компании, всех десяти ее изданий и недвижимости. Полагаю, что настало время взглянуть правде в глаза: хотя шесть из десяти наших изданий бесспорно продолжают оставаться ведущими в своей области четыре остальных находятся в критическом состоянии. – Он сделал небольшую паузу, чтобы отпить воды.
Мэкси почувствовала, что при этих словах сердце ее забилось еще быстрее. Так вот он каков, ее дядя, отдает команды, как настоящий генерал. Сказал «полагаю» – и все люди за длинным столом замолчали в ожидании важного сообщения, о котором он упомянул и которое им предстоит выслушать.
– Мы все знаем, – как ни в чем не бывало продолжал Каттер, – что моему брату доставлял удовольствие сам процесс создания журнала, а не получение прибыли, его больше увлекала проблема излечения «больного» издания, чем успешного становления здорового. В этом заключалась его сила, но теперь, когда его нет с нами, в этом же проявляется и слабость. Только новый Зэкари Эмбервилл смог бы проявить достаточно упрямства и воли, чтобы выстоять и, главное, не потерять веры в свои создания, необходимой для постоянного перекачивания прибылей от шести успешных изданий в голодные клювы наших четырех заморышей.
«Наших, – со злостью произнесла про себя Мэкси. – С каких это пор ты стал считать себя частью „Эмбервилл пабликейшнс“, чтобы присвоить себе право употреблять слово „наши“?»
Вслух, однако, Мэкси не сказала ничего, продолжая сидеть во враждебно-настороженном молчании, ожидая самого худшего и чувствуя, как от зловеще-повелительных интонаций Каттера в животе начинаются спазмы.
– Три из наших самых последний изданий – «Радиоволна», «Сад» и «Ваш отпуск» приносили убытки такого масштаба, что терпеть этого дольше уже нельзя. Что касается «Бижутерии и бантов», то они уже много лет существуют по чисто сентиментальным соображениям.
– Минуточку, мистер Эмбервилл, – наконец подал голос Пэвка Мейер, врываясь в плавные интонации Каттера. – Все это говорится человеком от бизнеса, а не от журналистики. Мне до малейших подробностей известны планы Зэкари в отношении «Радиоволны», «Сада» и «Вашего отпуска». Смею заверить вас, что он и не рассчитывал на то, что все эти издания к настоящему моменту станут приносить прибыль. Однако со временем так оно и будет. В отношении же «Бижутерии и бантов» я полагаю…
– Да-да, Каттер, что насчет «Бижутерии и бантов»? – гневно воскликнула Мэкси, неожиданно вскакивая с места. – Ты, скорее всего, не знаешь, дело для тебя совсем новое, но у отца это было самое любимое детище. Ведь вся его компания, черт побери, вышла именно оттуда!
– Это роскошь, моя дорогая! – ответил ей Каттер, полностью проигнорировав слова Пэвки Мейера, словно их и не было. – Непозволительная роскошь, годами содержать журнал лишь на том основании, что когда-то он, видите ли, принес удачу. Только твой отец мог себе это позволить.
– А что, черт побери, собственно, изменилось? – Мэкси перешла на крик. – И если он мог себе это позволить, то почему не можем мы?! Да и кто ты такой, чтоб нас тут всех учить, что можно, а чего нельзя? – Ее так и трясло от злости, которой она наконец-то позволила вырваться наружу.
– Дорогая Мэкси! Я говорю в данном случае от имени твоей матери, а не от своего. У нее пока что контрольный пакет акций в «Эмбервилл пабликейшнс». Ты, кажется, об этом забыла? Конечно, я понимаю, тебе шокирует, что неприятные факты, касающиеся финансовой стороны дела, обнародованы человеком, так сказать, со стороны.
Он посмотрел на нее без всякого выражения, но обернулся в ее сторону, показывая, к кому обращены его слова:
– Пока был жив твой отец, корпорация держалась только на нем, с чем, при всей импульсивности твоей натуры, ты не можешь не согласиться. Но сегодня Зэкари Эмбервилла с нами нет и трудные решения должен принимать уже не он, а твоя мать. Только она имеет право на них, только она обладает соответствующими полномочиями. Она считает своим долгом опираться на общепринятые нормы бизнеса, поскольку гений твоего отца уже не может выручать нас, как бывало раньше. Ее долг – заняться балансовой ведомостью, чтобы определить предел, ниже которого опускаться уже нельзя.
– Я видела последний балансовый отчет, Каттер. И Тоби тоже. И Джастин. В прошлом году издания принесли миллионы долларов. Много миллионов прибыли. Ты же не станешь этого отрицать? – В голосе Мэкси звучал открытый вызов.
