Ознакомительная версия.
— Эй! — Макс поднял руку. — Сдай-ка назад. Ты хочешь сказать, что вообще не проходила наблюдение у врача? И УЗИ не делала?
— Мне всего двадцать восемь, — возразила Элли, защищаясь. — И со здоровьем все в порядке, никогда не было проблем. Я регулярно сама себе мерила давление и даже анализ мочи могла сделать, потому что у пациента, за которым я ухаживала, всегда были индикаторы. Я принимала нужные витамины и соблюдала диету. Всю нужную информацию нашла в учебниках — я же медсестра, в конце концов! Могу сама о себе позаботиться. Если бы мне вдруг понадобилась помощь, я бы обязательно за ней отправилась. Я же не дура.
По тому, как Макс приподнял бровь, было ясно, что он предпочитает умолчать о своем мнении по этому вопросу.
— На каком ты сроке?
— Тридцать шесть недель и два дня.
— В какой позиции ребенок?
— Я… — Это было как раз то, что Элли долго и безуспешно пыталась выяснить. Головку ребенка было трудно обнаружить с помощью пальпации.
— Ты не знаешь, правда?
Элли отвела глаза, сжала губы и постаралась усилить зарождавшуюся внутри вспышку обиды.
— Где ты собиралась рожать, учитывая твое нежелание регистрироваться в больнице?
— Я могу обратиться в больницу. Где-нибудь. Под чужим именем.
— А если тебе все же удастся попасть в самолет, что ты будешь делать, если схватки начнутся на высоте тридцати тысяч футов? На расстоянии нескольких часов до ближайшего аэропорта?
Он злился. На нее. И это было невыносимо. Он дал ей чувство безопасности и надежду, а теперь отнимал эти драгоценные ощущения. Элли никогда за всю свою жизнь не чувствовала себя такой несчастной. Такой невыносимо одинокой.
Макс был потрясен. Он предложил Элли защиту, и теперь, когда он знал, от чего именно, он мог только благодарить судьбу за то, что оказался в нужное время в нужном месте. А теперь она собиралась подвергнуть опасности собственную жизнь и жизнь своего будущего ребенка, намереваясь провести ее остаток, постоянно прячась и обманывая. Сейчас он не видел ее лица, потому что от его сурового тона она опустила голову, и он мог видеть только медную гриву волос и кончик вздернутого носа. Что он там сказал о ее ребенке? Изящная и симпатичная, как мама? Он был абсолютно искренен, но мог кое-что к этому добавить. Предположить, что у нее будет такой же великолепный цвет волос и выразительные глаза. Рук Элли, скрытых рукавами старого свитера, он не видел, но был уверен, что они столь же гармонично сложены, как лицо и ладони.
Зато он мог видеть, как она защитным жестом обнимает живот и как сутулит плечи, словно бы ограждаясь от враждебного внешнего мира. Разве она мало преодолела трудностей, чтобы еще и он приставал со своими поучениями?
— Извини меня, — мягко сказал Макс. — Я не хочу делать все хуже. Я помогу тебе, чем смогу.
Элли посмотрела ему в глаза, и он не мог отвести взгляд. Он помнил цвет ее глаз, но совершенно забыл об их воздействии. Он чувствовал этот взгляд, как прикосновение руки. Как просьбу о поддержке. Об опоре. Он же может дать ей эту малость.
— У тебя ведь нет нового адреса Сары?
— Нет. — Макс нахмурился. — Ты ведь знаешь, почему она так внезапно сорвалась в Штаты?
— Честно говоря, нет. В письме она подробно не объясняла. У меня сложилось впечатление, что она собралась начать все сначала. Новую жизнь.
— Нет, дело не в этом.
Элли выглядела шокированной:
— Она хотела убраться от меня подальше?
— Нет. Она не сказала тебе, что у Джоша обнаружили лейкемию полгода назад?
— О господи! — У Элли перехватило дыхание. — Я помню, она беспокоилась о нем, когда я уезжала. Она считала, что эта ситуация на него плохо влияет. В том числе поэтому я и уехала из Окленда.
— Они ничего не знали, пока не приехали сюда. Здесь ему стало намного хуже, и она решила, что обязана попытаться найти его отца, чтобы в случае чего иметь возможность пересадки костного мозга. Ей удалось найти его по свидетельству о рождении — оказалось, что он доктор и работает в Калифорнии. И она решила, что лучше всего будет устроить ему встречу с Джошем. По телефону или по электронной почте гораздо легче сказать «нет». Она собирается, если получится, оставаться в Штатах до тех пор, пока не сделают пересадку.
— Наверное, ей нужна помощь в уходе за ним. Я могла бы помогать ей. Бедная Сара. Наверняка она нуждается в дружеской поддержке, даже если больше ни в чем.
Ее решимость могла бы вызывать восхищение, если бы не дрожь в голосе, которая показывала, что она, так же как и он, отлично понимает, что этот план ведет в тупик.
— Элли, тебе нельзя сейчас ехать в Штаты, — мягко произнес Макс.
— Тогда в Австралию. Здесь всего несколько часов пути.
— У тебя есть там друзья или родственники?
— Ну, у меня есть знакомые в Дарвине [4].
— Почти так же далеко, как и Штаты. А с нашей стороны Австралии? Мельбурн, Сидней, Брисбен?
Элли вздохнула:
— Нет.
— Как же ты справишься одна?
— Найду работу. Я хороший специалист в своем деле.
— Уверен, так и есть. — Макс подавил вздох. — Но разве ты сможешь устроиться операционной сестрой без документов, подтверждающих квалификацию? Без справки с прошлого места работы? Они ведь наверняка захотят поговорить с твоим предыдущим начальством.
Элли снова отвела взгляд:
— Ты прав… я знаю. — Горечь поражения звучала в ее словах. — Я постоянно прокручиваю все это в голове, мучаюсь и надеюсь только на то, что мне удастся что-нибудь придумать. Какой-то выход, который сработает. — Она бросила на него взгляд, и он увидел, что ее глаза блестят от слез. — Но я не могу. Мне остается только жить одним днем, думая о том, что мне нужно делать сегодня. Даже в течение ближайших нескольких часов.
— То, что тебе нужно делать сегодня, — это убедиться, что с тобой и твоим ребенком все в порядке.
Она покорно кивнула:
— Я пойду к врачу завтра. Найду акушерку.
— И будешь рожать в больнице?
Элли затрясла головой:
— Я не могу! Что, если Маркус узнает? Захочет провести тест на ДНК или что-нибудь такое и убедится, что ребенок его? Тогда он его заберет. — Элли держалась за стол мертвой хваткой. — Я не позволю этому случиться! Я не отдам этого ребенка! Это мой ребенок! — Она повернулась, собираясь уходить.
— Эй… Мой вообще-то тоже. В каком-то смысле. — Макс тоже вскочил, собираясь ее остановить.
Если она сейчас уйдет, он не сможет ей помочь, а он уже взял на себя эту ответственность, когда «признал отцовство». Понятно, что он притворился и мог бы сейчас забыть об этом, но странным образом это чувство делалось сильнее.
Ознакомительная версия.
