Она закричала:
— Джейн! Я упала и не могу подняться.
— Не бойтесь. Я здесь, чтобы помочь вам.
Липкий страх охватил Мэрайю, она даже забыла на минуту о своей боли, когда поняла, что это не Джейн.
Интересно, она заперла дверь в ванную?
— У меня здесь нож и бейсбольная бита, — закричала она, осматривая ванную комнату в поисках подходящего оружия. Ну да, пилочка для ногтей и вантуз. — И я не побоюсь применить их.
— Я не сомневаюсь в том, что вы способны убить человека, если вас спровоцировать, но не бойтесь, я не причиню вам вреда, мисс Кеннеди.
Неужели это мистер Сексуальный Акцент?
О боже мой.
— Не входите сюда, — предупредила она его, больше опасаясь, что он увидит ее обнаженной, нежели того, что он нападет на нее.
Она была такой идиоткой!
— Мисс Кеннеди, я слышал, как вы кричали. — Он уже был рядом с дверью и останавливаться не собирался.
— Со мной все в порядке. — В ее голосе зазвучали истеричные нотки. — Все нормально. Я просто увидела мышь и…
— Я не верю вам.
Дверь предательски скрипнула, открываясь.
— О боже мой, не входите сюда…
Он не послушался ее.
— Вам, наверно, нужен док…
— Черт возьми!
Голая и скрючившаяся на полу Мэрайя попыталась завернуться в резиновый коврик.
— Убирайтесь отсюда, убирайтесь, я не одета.
— Вам больно. — Он подошел к ней, опускаясь на колени. — Я никогда не воспользуюсь такой ситуацией.
— Я вам ни на минуту не верю.
Озорные искорки заплясали у него в глазах.
— Умная девочка. — Он взял полотенце и накрыл ее. — Даю вам слово, что не сделаю ни одной попытки соблазнить вас, а просто помогу вам.
— Мне не нужна помощь.
— Позволю себе усомниться в этом.
— Послушайте, мистер Фандал, это мой дом, и я хочу, чтобы вы покинули его.
— Кто же поможет вам, если я уйду?
— Я справлюсь сама.
— Ползая по полу, как хромой щенок.
— Вы что, только что назвали меня собакой?
Зайяд издал рычание и поднял глаза к потолку. Никогда еще в своей жизни он не встречал такую женщину — упрямую, твердолобую, готовую причинить себе вред ради того, чтобы сохранить свою честь. Он не привык исполнять чужие приказы, но в случае с ней он решил, что будет лучше подчиниться.
— Если вы предпочитаете беспомощно валяться здесь, то я встану за дверью на тот случай, если вам понадобится моя помощь.
— Нет, спасибо вам. Я ценю ваше желание помочь, но вы можете идти. Я в порядке.
Он поднялся, вышел из ванной и встал за дверью.
— Я буду стоять здесь до тех пор, пока вы не поймете, что вам нужна моя помощь.
Мэрайя фыркнула:
— Ну, тогда вам придется ждать этого всю ночь.
Секунду спустя он услышал, как она вскрикнула от боли.
— Мисс Кеннеди? — Он покачал головой, а потом снова вошел в ванную. — Мне не нравится играть в такие игры. Теперь вы не отошлете меня обратно, а я буду помогать вам до тех пор, пока не подоспеет подходящая помощь.
— Нет никакой подходящей помощи.
— Вашей соседки все еще нет дома?
— Нет.
— Но она ведь скоро вернется, не так ли?
— Вообще-то она уехала из города на неделю, чтобы научить готовить какую-то голливудскую звезду.
Страх охватил Зайяда. Он, наверно, плохо расслышал слова Мэрайи. Джейн уехала на неделю? Это просто невозможно. У него есть всего лишь две недели, чтобы познакомится с ней, понять ее прошлое, узнать историю ее семьи и решить, готова ли она вернуться на родину, чтобы исполнять обязанности принцессы. Как же это произошло? Как он мог допустить, чтобы его план полностью провалился?
Чувство разочарования охватило его. Что же ему теперь делать? Ехать за ней?
Он взглянул на женщину, которой была нужна его помощь. С величайшей осторожностью взял ее на руки. Сначала ему придется решить эту проблему, а потом уже разбираться в ситуации с Джейн.
Упершись головой ему в грудь, Мэрайя пробормотала:
— Это так унизительно.
— Что унизительно? Упасть или быть обнаженной?
— Конечно, второе.
На его губах появилась улыбка.
— Вам нечего стесняться, мисс Кеннеди. Ваше тело прекрасно, а кожа — нежнее шелка. Мне приходится предпринимать много усилий, чтобы не смотреть на вас, но, так как вам больно, я вынужден это делать.
Зайяд смотрел в ее широко открытые глаза и на чувственные губы.
Засмеявшись, он поднял ее на руки вместе с ковриком и направился из ванной.
— Хвала небесам. Я нашел способ успокоить вас.
Забывшая на время о боли в лодыжке, Мэрайя находилась под впечатлением комплиментов Зайяда. Она знала, что не должна радоваться этим словам. На самом деле ей следовало заявить ему, что все его слова о нежности и мягкости ее кожи — ложь от начала до конца, а после этого влепить ему пощечину.
Но дело было в том, что Мэрайе не хотелось думать, что он сказал ей неправду. Он смотрел на нее с такой искренностью, что ей хотелось обнять его за шею и поцеловать.
О, она так долго была одна. Мэрайя чувствовала себя старой, прогнившей сливой на дереве, которая уже отчаялась быть сорванной. Опасные мысли…
— Куда вы меня несете? — спросила она его.
— В постель.
Вот он — итог этих опасных мыслей.
— Мистер Фандал…
— Можете звать меня Зайяд.
— Мне кажется, что после этого инцидента нам лучше сохранять некоторую дистанцию.
— Я так не думаю.
Когда они пришли в ее спальню, Зайяд откинул белые хлопковые простыни и осторожно положил ее в постель.
— Я покину тебя лишь на несколько минут, — сказал он ей, — я позвоню врачу, а потом сразу вернусь.
— Мой доктор не приезжает на дом.
— Конечно, нет, зато мой приезжает.
— Твой? — Мэрайя внимательно посмотрела на него, думая о том, кто же их новый сосед на самом деле. У него есть свой личный врач, который приедет по вызову в восемь вечера, у него странный акцент, отличная одежда, умные глаза…
Внезапно резкая боль пронзила ее лодыжку. Она прижалась щекой к подушке, закрыла глаза и застонала. Когда она открыла глаза, Зайяд был на полпути к двери.
— Эй, Зайяд.
Он обернулся:
— Да?
— Как ты узнал, что это моя спальня?
Медленно на его губах появилась почти дьявольская улыбка.
— Метод дедукции. Здесь компьютер, книги по праву и много, много бумаг повсюду. — Он указал рукой на копии работ кисти Хокни, которые были развешаны на стенах. — И эти картины, в них вся ты.
Книги по праву и все остальное — это она еще понимала, но причем здесь картины? Это сильно удивило Мэрайю. За все время, пока они были с Аланом женаты, он никогда не спрашивал ее о любви к Хокни и тем более не интересовался связью между ней и картинами.
