Тогда Нико видел ее последний раз. А потом его разыскал Мак (тогда они еще не были знакомы) и сообщил, что Карен пыталась покончить с собой. Она не хотела жить, и хотя они боролись до конца, сестра все-таки умерла. Потеря и чувство вины сломили Нико, и он хотел умереть вместе с ней. Только благодаря Маку он выжил, вернулся в медицинскую школу и занялся исследованиями, пытаясь позабыть о своем горе.
После того, что произошло, Нико перестал практиковать, а научные исследования не требовали какого-либо контакта с больными. Сегодня же по просьбе Мака Нико пришлось нарушить свою клятву.
Тишина, благословенная тишина. Здесь нет ни воспоминаний о прошлом, ни заботы о будущем. Только бы умолк этот голос.
Нико выругался. Задумавшись, он перестал говорить с Карен, и снова потерял ее. Это какое-то наказание!
«Ладно, леди, – подумал он, – если вам нужны чувства – пожалуйста. Не будем терять время». Сосредоточившись на мониторе, Нико сбросил халат и просунул руку под одеяло.
– Цыгане обычно за словом в карман не лезут, но я не болтун. Рядом с тобой мне легко, но я не все рассказывал тебе о своих чувствах. Я никогда не говорил тебе, как люблю твое тело. Я чувствую твою нежную гладкую кожу не только когда касаюсь ее, но и когда просто ласкаю тебя взглядом. Твоя походка грациозна и величественна, движения плавны и гибки, как у мифических существ из древних сказаний. Я читал об этих чудесных созданиях в книгах, что ты давала мне. Когда ты скользишь, обнаженная, по простыням и лунный свет заливает нас, я забываю обо всем на свете.
В графиках на экране появились изменения. Добившись некоторого успеха, Нико едва справлялся с охватившим его желанием. «Сильнодействующее средство ты используешь, Шандор», – подумал Нико. Его рука скользнула вверх по ноге Карен, забираясь под больничную сорочку. Он не видел ее тела, скрытого тонким одеялом, но воображение услужливо дорисовало недоступную его взору картину.
– Ты не должна лежать на больничных простынях, ведь ты так любишь шелковые. Помнишь наши первые шелковые простыни? Это было на Гудзоне – роскошная постель и завтрак. У них не было свободных номеров, и мы сняли комнату для молодоженов. Помнишь, как ты смеялась над тем, что я все время сползал с кровати из-за этих чертовых скользких простыней? А потом ты обвила меня ногами и с лукавым видом сказала, что так мы сползем вместе.
Я не помню. Я никогда не занималась любовью на шелковых простынях.
Карен шевельнулась, хотя это больше походило на судорогу. Она не осознавала смысла его слов, но ее тело откликалось.
Нико склонился над ней. На кон поставлена не только жизнь Карен, но и его собственная судьба. И он должен справиться несмотря ни на что. Глубоко вздохнув, Нико взял ее руку в свою.
– Знаешь, предсказатели судеб сами не слишком верят тому, что говорят, но я попробую заглянуть в твое будущее. – Он стал водить пальцем по ее ладони. – Вот твоя линия жизни, – в порыве страсти он повторил ее изгиб кончиком языка. – Впереди у нас много наполненных счастьем дней и ночей. Ты чувствуешь мои поцелуи? – Он нежно дотронулся губами до ее ладони.
Приборы регистрировали реакцию Карен.
– О, моя леди в голубом, похоже, у нас возникла проблемка. Подняться должна ты, а встает у меня.
Зеленая линия на мониторе – индикатор сердцебиения Карен – прыгала то вверх, то вниз.
Он целует мою ладонь? Наверное, это сон. Мне опять снится та женщина на болоте. Ее цыган вернулся.
Карен бессознательно сжала руку.
Ее пальцы дрогнули в его руке. И настолько слабым было это движение, что, если бы не показания приборов, Нико решил бы, что ему почудилось.
– Наконец-то ты откликнулась! Вернись ко мне. Нам ведь было так хорошо вместе.
Цыган вернулся. Волнуется кровь, огонь горит в груди. У нее не было сил сопротивляться его чарам. Она хотела отдаться ему, принадлежать только ему одному.
Дыхание Нико обжигало ладонь Карен, губами он чувствовал ее теплую кожу, сердце бешено стучало, вырываясь из груди. Охваченный страстью, он перестал контролировать себя. С большим трудом ему удалось вернуться к реальности: его вызывали по внутренней связи.
– Доктор Шандор, не нужна ли вам помощь?
– Нет! – рявкнул он.
С трудом подавив свое раздражение, Нико повернулся обратно к Карен. Он зашел слишком далеко, лучше ему остановиться, а то неизвестно, к чему приведет его терапия. Но он так близко к цели!.. Он не может уйти сейчас, еще несколько минут, и она придет в себя.
Снова сев на кровать, Нико склонился над женщиной.
Что она сейчас чувствует? Как реагирует на происходящее? Не может же она просто спать, когда ее так заводят. Сам Нико не был уверен, что его ширинка выдержит еще несколько минут подобного натиска. Ладно, либо принцесса проснется и так вмажет ему, что он пролетит через всю палату, либо она мраморная статуя, а не женщина…
Прости его, Гиппократ!
Нико сжал ее руку.
– Тебе повезло, что ты спишь, принцесса, а не то ты бы видела, что творишь со мной, – проговорил он хрипло. – Я с ума схожу от желания, а ты всегда знала, как раздразнить меня.
Нет, это не сон. Все происходит на самом деле. Волна желания накрыла ее. Карен так хотела прижаться к его сильному мускулистому телу, хотела его любви. Его сексуальная энергия бешеным потоком захлестывала ее.
Кривые на мониторе словно сошли с ума. Но тут распахнулась дверь, и в палату с обходом зашла медсестра. Нико едва успел отпустить руку Карен.
– Что тут происходит? – удивленно спросила медсестра, увидев его сидящим без халата на постели пациентки.
– Она пытается очнуться. – Нико положил пальцы на запястье Карен, проверил пульс. – Все в порядке. Я просто применял новые методы терапии. Вы можете идти.
Продолжай. Прошу тебя.
Медсестра подозрительно взглянула на Нико.
– Я не понимаю.
– Вам и не надо понимать. Оставьте меня наедине с пациенткой, вы мешаете лечению.
Медсестра нерешительно попятилась к двери.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – проворчала она.
– Да, знаю, – отрезал он и вздохнул с облегчением, когда дверь за ней наконец закрылась.
Итак, пациентка реагирует физически на его прикосновения и на его слова. Что ему делать дальше? Продолжать так называемую физиотерапию? Это шло вразрез со всем тем, чему его учили в университете. Его собственное тело было подтверждением тому, что его действия выходят за границы медицинских исследований. Проклятье, он хотел ее, хотел до умопомрачения.
Колебания графиков на экране затухали. В немой ярости Нико поднялся, захватил халат и вышел из палаты. Даже если его метод действует, он не имеет права на физический контакт с пациенткой. Его действия отдают насилием и мало что общего имеют с медициной. Мак слишком многого от него хочет!
