— Пора заканчивать: и со звонками, и выпуском пара, — прихватил меня за затылок, притягивая к себе, словно страшился, что сейчас что-то вновь случится, и я сбегу.
Я бы может и сбежала, да только…
— У вас товар, — едва обронила я, за секунду до нового поцелуя.
И вновь меня подхватил вихрь… Ненадолго — как взлетела, так и ухнула.
— Какой? — с заминкой оторвался от меня недобосс, хотя его член уже был в меня направлен и так томительно-горячо обтирался о мою промежность, что мысли мои уже были там, но пришлось собраться:
— Ваш… — словно это всё объясняло, — товар запаздывает, — неорганизованно передала, что хоть как-то всплыло в памяти, но фразу закончила аккурат со стуком в дверь.
— Бл*! — почти взвыл Роман Игоревич. — Потрахаться не дают!
И я его понимала. В данный момент как никто!
А потом мы застыли.
Я трезвела. Он… походу тоже — покосился на дверь, где нетерпеливо дернулась ручка:
— Ау-у-у, — протянул женский голосок, опять стук повторился. И если первой мыслью было: «Пришла смерть моя — Ангелина!», то очередное: «Есть кто?», — меня успокоило. Это была другая девушка.
* * *
Роман Игоревич на меня прицельно посмотрел — похоть во взгляде сменилась полнейшим недоумением, растерянностью:
— Ты кто? — как выстрел прозвучало. Я открыла рот, но снова раздался стук:
— Эй, я пришла! — тоненько вопили за дверью.
— Секунду! — грубовато бросил гостье Роман Игоревич. — Замри! — велел мне, донельзя неправильным приказным тоном, словно имел полное право распоряжается всеми, даже если у него на это, никакого права в действительности не было.
Я от обиды рот закрыла, прикидывая, была бы в данный момент уместна пощёчина увы-не-моему-боссу и гордая фраза: “Да что вы себе позволяли?! Я на вас в суд подам за домогательство!”, - а Роман Игоревич быстро от меня отлепился. Стянул презерватив, швырнул с нескрываемой злобой в мусорку и, размашисто шагая к двери, на ходу привёл себя в сравнительный порядок. По крайней мере, своё хозяйство спрятал в брюки.
В эту секунду я с досадой поняла, что момент упустила, и рукоприкладство было бы не в тему — смотрелось бы, по меньшей мере, заскоком невменяемой особы.
— Привет! — Только распахнул дверь, голос гостьи с нетерпеливого и взывающего перешёл в тональность приветливую и мягкую. Очень даже милую. — Я чуть припоздала, — добавила она слегка виновато. Слегка, потому что, явно, только для вида и из кокетства. — Пробки…
У меня сердце в кишках запуталось. Пока Роман Игоревич на меня не смотрел, торопливо слезла со стола. Поправилась впопыхах, свои вещи загребла, и крабиком, крабиком… вдоль стеночки к выходу двинулась. Дверь была полуоткрыта, её придерживал суровый босс, вот я и решила за ней схорониться. Глядишь, уловка прокатит: Роман Игоревич не глядя, захлопнет… повернётся в сторону стола, а меня там уже и нет. Я — хоп — и за дверку. И бегом, точно пятки горят…
— Заказ отменяется, — припечатал гостью недовольством суровый босс.
— Но… — возмутилась было девица, да только Роман Игоревич опередил:
— Время оплачу, с Антониной договорюсь, и на будущее, — он уже закрыл было дверь, но снова вернул внимание гостьи: — Я не терплю опозданий! — и вот теперь звучный хлопок дверью. Я аж вздрогнула, и как щит, прижала к груди сумочку.
Упс, уловка не прокатила. Я оказалась на прицеле грозного взгляда:
— Ты кто? — вторил чётко точно-не-мой-босс.
— Кристина… — я нервно сглотнула и к своему ужасу поняла, что у меня полный комплект Пред Истеричного Синдрома. И вам дрожащие коленочки, и алые щёки, и пересохшее горло. — Кристина Кравчик, — поправилась с самой благожелательной улыбкой, кою смогла из себя выдавить в данной ситуации, но вышло, явно, кривовато.
Роман Игоревич не оценил.
— И что ты тут делаешь, Кристина Кравчик? — процедил он не менее сурово, коротко пробежавшись по мне взглядом и вгоняя в едкую краску смущения. — В такое время, — значимо добавил, словно семь вечера ого-го, какая цифра и существует только для порока и разврата, которыми мне недавно пытались заняться, а я посмела нарушить священное внеурочной явкой невинно чаю попить.
— С-собеседование у меня, — повинилась, запинаясь и не смея на сурового босса в упор смотреть. До сих пор на губах, пылающих адским огнём, ощущала вкус этого мужчины.
— Я не занимаюсь собеседованиями… — гневная тирада оборвалась. Роман Игоревич глаза закрыл, вновь став безмерно уставшим и помятым. Тяжко вздохнул, взъерошил пятернёй волосы: — Мой зам, Вадим Игоревич, вроде сегодня этим вопросом занимался, — разочарованный босс неопределённо качнул головой. — Но время позднее, он уже ушёл.
— Угу, — я кивнула в пол, суматошно придумывая, как бы быстрее убежать. — Я часы не перевела, вот и опоздала, — промямлила оправдание.
— Я не терплю…
— Опозданий, — закончила за него, досадливо кивнув, — я тоже. У меня болезненная пунктуальность, но сегодня… — голос утих, второе после пунктика по пунктуальности у меня была нелюбовь к глупым, пустым оправданиям. И сегодня я их нагородила с лихвой. — Простите, — взялась за ручку, чтобы наконец ретироваться из этого пекла, но голос Роман Игоревича нагнал в спину, когда уже одной ногой была за порогом:
— Если ты всегда сбегаешь после неудобной ситуации, тебе и впрямь здесь не место, — его голос лился ровно и рассудительно. — Но если работа интересна, — выдержал паузу, а я судорожно пыталась мысли привести в порядок и с силами собраться, чтобы обернуться. — Если с собой пакет документов и резюме…
— У меня всё с собой, — не поверила чуду: заверила горячо, забыв о страхах и сомнениях. Торопливо выудила папку, которую приготовила для собеседования и интервьюир.
— На стол, — головой указал направление суровый босс. Жест однозначный, но от воспоминаний, что я только что там была, в нём виделось наличие откровенного подтекста. ПОКАЗАЛОСЬ, потому что Роман Игоревич скептически покачал головой, явно понимая причину моего затишья. Я вновь задалась жарким стыдом. Даже вздохнула тяжко, точно бремя влачила и сейчас была секундная передышка.
— И краснеть перестань, а то точно не сработаемся… В нашем бизнесе цветных не приемлют. Не умеют таить секреты и говорить на щекотливые темы. У них всё на лице написано! А с тебя читать можно, как с открытой книги.
— Я постараюсь, — буркнула под нос.
— Клади! — опять повторил жест, уже теряя терпение. — Сейчас изучать не буду, но до утра гляну.
В несколько коротких шажков подошла к почти осквернённому столу, и тотчас вернулась обратно, затратив ровно столько времени, чтобы хватило на «оставить пакет с документами» и ни секундой дольше! И не касаться!..
— Я не даю работу абы кому и тем более за то, что едва не трахнул, — отчеканил Роман Игоревич, когда поравнялась с ним. Это было честно и прямо, как я люблю, вот только на последнем его слове меня опять окатило волной ненормального осуждения. Я даже сморгнула усиленно, чтобы помутнение рассудка не допустить.
— Я запомню, — прошелестела, молясь, чтобы наша сцена быстрее закончилась.
— Всё, свободна! — будто прочитал мои мысли и сжалился Роман Игоревич, хотя как и я, подзавис в обоюдном молчании и разглядывании друг друга. Без пошлости и интимного подтекста, как перед этим, а с глубоким интересом и задумчивой усталостью. Он сверху вниз, я — снизу вверх.
— Завтра к восьми чтобы была на месте, иди, — послал меня уже-возможно-мой-босс.
— До свидания, — не веря ни то счастью, ни то горю, обронила я торопливо, перед тем, как юркнуть прочь из кабинета.
С дико грохочущим сердцем промчалась по этажу. Даже лифта не дождалась — поскакала по ступеням на первый этаж. На улице глотнула жадно воздуха.
— Чё, всё уже? — напугал голос Дяди Вити. Старичок вышел из будки охранника и миролюбиво мне улыбнулся.
— Всё, всё, — болванчиком закивала я, всё ещё толком не придя в ясное сознание.
— Удачно? — допытывался добродушно дядя Витя, подкручивая усы.
