— Что будем с ней делать? — спрашивает админ.
Вздыхаю… Две недели назад хозяин привёл. Новый. Старый хозяин умер. Его сын разумно побоялся без индивидуальной дрессировки по программе адаптации взять домой чужого стаффа. А теперь пропал и он. Телефон недоступен.
— Может, заводчикам предложить? Клеймо у неё стоит. Питомник по нему найдём. Заберут на развод.
Глаза у Тары очень умные, грустные и серьёзные.
Тихо скулит. Скучает по хозяину. Немолодая уже. Могут и не взять. А просто в хорошие руки не отдашь. Не болонка. Стафф. Неправильно будут себя вести с ней — порвёт. Из своих — тоже некому. У всех дети. Усыплять жалко.
Пишу на телефоне: «Я её пока заберу. Потом видно будет».
Она меня знает, привыкла уже. Подчиняется хорошо, насколько это возможно при моей немоте. Агрессию не проявляет. Выпущу во двор, будем как-то договариваться без слов.
Снимаю со стены ошейник. Хлопаю в ладони. Сразу же оживляется, нетерпеливо танцуя у двери клетки. Открываю ей дверь. Делаю два щелчка пальцами, показываю ладонью вниз, чтобы села. Не понимает пока… Это ничего. Похлопываю по спине, показывая ошейник. Садится. Кладу ей ладонь на глаза.
Ну, привет, подруга. Будешь хорошей девочкой?
Тара выдрессирована хорошо, но на голосовые команды. Соскучилась по ласке и вниманию. Поэтому, поскуливая, кладёт голову к моим ногам. Надеваю ошейник, намордник и увожу.
К машине она приучена. Сразу же понимает, что от неё требуется. И в глаза заглядывает так, словно хочет угодить и боится, что опять бросят. Успокаивающе чешу между ушей.
Я живу на окраине, в ещё не заселённом коттеджном посёлке. И коттедж мой тоже не достроен. Всё встало, когда я выпал из жизни и попал в больницу. И всё как-то не до того, чтобы запустить процесс заново. На первом плане сейчас — вернуть голос.
Напротив недостроенного коттеджа двухэтажная сауна. Вернее, на первом этаже сауна, на втором — гостевой лофт, в котором я и живу.
Во дворе отпускаю Тару с поводка. Хлопок в ладони и жест «гулять». Падаю на гамак, пока она обходит владения.
На участке осталось несколько огромных сосен. Соседи выкорчевали, а я пожалел. За забором начинается полоса хвойного леса. Смотрю на высокие кроны. Тара азартно и игриво лает на белку, сидящую на ветке у забора.
Хорошую отапливаемую будку ей соображу потом, ближе к осени, а пока… стелю ей старый матрас под навесом. Ставлю чашку с водой. Отвожу, показываю.
Ну вот. Я больше не одинок. Практически. Но внутри становится ещё тяжелее, на самом деле. Потому что собака — это здорово. Но это никак не компенсирует одиночество совсем другого рода.
Опять падаю на гамак. Дотягиваюсь до ножа, воткнутого в недалеко стоящий пенёк, выдёргиваю и отточенным движением запускаю в мишень.
Как я только тут себя не развлекал все эти месяцы…
Вытаскиваю телефон, чувствуя облегчение, что наконец-то позволил себе проверить переписку. Весь день не позволял. Если не тормозить это — я буду медитировать на экран, не отрываясь.
Ничего не написала.
Но я до сих пор не заблочен.
Мучаюсь, подбирая строки. Ничего не прёт! Либо слишком жёстко, либо сопливо, либо не в тему. И ловлю себя на том, что уже минут сорок не свожу взгляд с экрана, каждый раз возвращая его, когда гаснет.
Это моя такая клиника, да. Я и дальше буду пялиться. Хоть какая-то ниточка между мной и ей.
Каждый вечер уже несколько дней мы обмениваемся строчками. А сегодня не прёт! И вдруг в какой-то момент я вижу, как бежит карандашик. Ника что-то мне пишет. Первая! Или меня уже глючит?!
Зажмуриваюсь, распахиваю глаза.
Стирает.
Блять… Всё обрушивается вниз.
А потом карандашик снова начинает строчить. С замиранием сердца жду, что она отправит. Но она ничего не отправляет, снова стирая.
Ты издеваешься?! Облизываю пересохшие губы, сжимая горячий от моей ладони телефон.
Ну?..
Карандашик вздрагивает и исчезает. Всё. Так ничего и не отправила.
«Ну как так?!» — двигаются беззвучно мои губы. Нервно тру онемевшее лицо.
Написать самому?
Что?..
Правду? Прямым текстом, без чужой рифмы?
«Прости… сегодня я пустой. Не прёт».
Отправляю.
Прочитано…
«Давай! — уговариваю её про себя. — Ответь тоже своими словами. Давай поговорим! О какой-нибудь лайтовой ерунде. Я не буду тебя пугать и навязчивым тоже не буду. Что угодно напиши!»
Но карандашик больше не двигается.
Жду минут сорок. Нихрена. Тара, чувствуя моё волнение, подходит, кладёт морду на колени. Глажу её. Мучительно придумываю, как не оборвать эту тонкую нить ежедневного общения. Захожу в инсту Ники. Закрыла… Всё. Никаких новых стимулов для моей фантазии.
Злясь на себя, набираю ей самое банальное: «Приятных снов!»
Стираю. Пишу ещё пару каких-то банальностей. Опять стираю.
Твою мать!
Туплю, соображая, что может её порадовать, а не оттолкнуть. Но в итоге стираю к чертям всё написанное.
Не то!!!
В итоге снова набираю это дурацкое «Приятных снов!» и, уже отправляя, вижу, что её карандашик тоже бегает. И в то мгновение, как моё сообщение меняет цвет на «прочитано», мне уже прилетает ответ: «Приятных снов…»
Закрываю глаза, улыбаясь…
Вау.
Глава 6 — Прикосновение (Ника)
Макс удручённо крутит в пальцах кольцо.
Это кольцо было принято мной, потому что предложение было сделано красиво, публично, с отсылкой к тому ужасному происшествию в парке. И я не смогла отвертеться.
А потом была его мама, которая радовалась моему «да» до слёз, и я снова смалодушничала. События цеплялись одно за другое, не выпуская меня из плена помолвки. Наверное, это комплекс хорошей девочки — я обожаю с детства угождать отцу. И рефлекс работает. Но, в отличие от Макса, отец всегда даёт отдачу.
Макс красавчик… Стильный, подкачанный, харизматичный. Нагловатые ярко-голубые глаза и тёмные волосы. Всё, как мы, девочки, любим. И сначала я была в восторге от него. Но так и не сумела дотянуться до чего-то личного в нём. А он так ни разу и не попытался даже заглянуть в меня глубже.
Наши отношения напоминают мне картонный молодёжный американский сериал, где закадровые голоса подсказывают, когда смеяться, а когда грустить. И мне с одной стороны очень печально и тоскливо, что ничего не вышло, а с другой стороны… я готова выйти замуж только за такого, как отец. Который пусть и может наорать, но в каждом его действии есть и эмоции, и забота, и внимание ко мне. А вот эта вежливость и уклончивость — не моё. Я точно знаю, как меня можно любить, спасибо папе, поэтому фальшивку чувствую сразу. За словами и широкими жестами пусто. И мои чувства остыли тоже.
Макс меня не любит. Я не люблю его. Первое очарование давно спало, глубоких чувств нет, только привязанность и привычка.
Пытаюсь сесть поудобнее, но в его спортивной машине сиденья в полулежащем состоянии. Терпеть не могу такую посадку.
— Почему, Ник?..
Отвожу взгляд в окно. За ним темно, и я разглядываю своё отражение.
— Я пока не готова к браку.
— Ну что он изменит, детка?
— Как раз боюсь, что ничего не изменит.
— Ника, мои родители уже активно готовят свадьбу. Так нельзя. Люди приглашены…
А почему на мою свадьбу люди приглашены не мной? Почему я ещё не назначила дату, а уже кто-то что-то готовит?!
— Сa me casse les couilles!
— Говори по-русски.
Мне до того уныло объяснять ему, почему «нет», что я начинаю с очевидных банальных вещей:
— На что мы будем жить?
— Пф! Это не проблема!
— А это не ответ на мой вопрос.
— У родителей полно денег.
— Я выхожу не за родителей. Меня обламывает, что мой будущий муж сам по себе не единица!
— Мне двадцать четыре! Ещё не время заморачиваться. Мать устанет — подхвачу её бизнес. Какие проблемы?
— Для чего эта спешка?..
— Мы почти год вместе. Какая спешка?
В этом полулежащем положении чувствую себя слишком открыто, как на сеансе у психотерапевта. А мне почему-то хочется закрыться.
