Уайетт, казалось, тоже это заметил, потому что остановился на полпути. Он медленно перевёл на меня свой взгляд, как будто бы пытался взять себя в руки перед тем, как взглянуть на меня.
— Попробуй найти что-нибудь, — выпалила я, в надежде скрыть свою глупую реакцию. Мой голос прозвучал уверенно, несмотря на то, моя смелость подрастерялась.
Его глаза вспыхнули от моей дерзости, их цвет потемнел, и в них появилось что-то ещё. Он наклонился, чтобы заглянуть мне прямо в глаза.
— И что я получу в случае победы?
Воздух между нами наэлектризовался. Мои брови приподнялись, когда я услышала низкую вибрацию в его голосе и увидела, как покраснели его щёки и загорелись глаза. Что это было такое? Какое-то неуместное ночное влечение? Сексуальное возбуждение, вызванное отсутствием сна?
Нет, это какие-то безумные мысли. Если и было какое-то возбуждение, то только с моей стороны. Разве мы уже не установили, что у меня давно не было никаких свиданий? Чёрт, да у меня не было никакой социальной жизни в принципе. Я вся вымоталась и перегорела из-за того, что рвала задницу на работе. Ну, хорошо, может быть, мне немного не хватало внимания. Но это не означало, что мне надо было бросаться на Уайетта — он был последним человеком, который мог быть мной заинтересован.
— Удовлетворение от хорошо выполненной работы? — предложила я, заставив свой голос звучать иронично, насколько это было возможно.
Я ожидала, что он закатит глаза и бросит в меня каким-нибудь оскорблением. Вместо этого его голос зазвучал ещё ниже, и он проговорил:
— Когда дело доходит до тебя, Кай, невозможно достигнуть удовлетворения.
Я резко выдохнула, в то время как он направился к столам, которые я убирала. Что это вообще должно было значить?
Я втянула нижнюю губу и поймала зубами маленькое колечко, которое было вдето в неё, наблюдая, как он присел на корточки и проверял мою работу. Что это было? Оскорбление? Похоже на то.
Но это также не было похоже на оскорбление. Это было странно. Я ощущала себя странно. Как будто бы кто-то открыл бутылку шампанского внутри меня.
Сильные руки Уайетта передвигали оборудование, проверяя каждый уголок и каждую трещинку. Я наблюдала за тем, как он работает, облокотившись о стальную столешницу и скрестив руки на груди. Обычно я тут же бросала ему что-то в ответ, но теперь, когда уже было раннее утро, у меня уже не было на это сил. Поэтому я стояла, как идиотка, и ждала, когда он найдёт что-нибудь и сделает мне язвительное замечание.
Он осмотрел всё придирчивым взглядом, который я хотела бы ненавидеть. По крайней мере, раньше. Но не могла. Он и должен был быть таким основательным и строгим. Это не делало мою работу с ним легче, но, по крайней мере, я могла уважать в нём эту черту. Меня убивало то, что ему дали эту работу и даже не стали рассматривать никого другого. Хорошо, может быть, он не был так уж плох. Я бы, конечно, не стала заходить далеко и говорить, что он заслужил эту должность, но он усердно работал, чтобы получить её.
Я была честным и рациональным человеком и могла признать это.
Он обернулся и заметил, что я уставилась на его спину. Он не смутился и ничего не предъявил мне за это. Вместо этого, он пристально посмотрел на меня. Его взгляд прошёлся по моим ботинкам "Доктор Мартинс" и скользнул вверх по моему телу, практически незаметно задержавшись на моей груди, которая была немного приподнята под моим топом из-за того, что я сложила руки. Я вздрогнула. И ничего ему не предъявила.
Око за око. Такая была наша игра.
— Ты протерла сувидницу? — спросил он, весь такой деловой... весь такой загадочный и таинственный мужчина.
Чёрт. Я уставилась на аппарат. Это было частью стола Диллон, и я поняла это только сейчас. Хотя теперь, когда он указал мне на это, я была готова признать, что это было очевидно. Я сглотнула горечь уязвлённой гордости.
— Я забыла...
Я ожидала, что он сорвётся, начнёт кричать и проклинать меня. И я была в полном шоке, когда он приподнял одно плечо и сказал:
— Ладно. Я разберусь с ней.
С запозданием я попыталась скрыть своё удивление.
— Это займёт у меня всего одну минуту, — запротестовала я. — Это моя обязанность.
— Нет, это обязанность Диллон.
Я инстинктивно открыла рот, чтобы защитить подругу, но он прервал меня, прежде чем я успела произнести хоть слово.
— Уже поздно, Кайа. Не спорь со мной. Иди домой и ложись спать.
Моя спина распрямилась и я почувствовала укол иррациональной обиды из-за того, что он отправлял меня. Нормальная часть моего мозга тут же вскинула руки, предупреждая меня о том, чтобы я не вмешивалась. Он не пытался быть злым или наглым. Он просто делал что-то милое.
Но тут заговорила эмоциональная, иногда не вполне логичная, часть моего мозга, которая была очень подозрительной и похоже абсолютно сумасшедшей.
— Всё нормально. Я должна была сделать это прежде, чем побеспокоила тебя. Здесь нет ничего сложного.
Он покачал головой, и я увидела, что его всего переполняла досада.
— Я знаю, что здесь нет ничего сложного. Поэтому я собираюсь это сделать.
— Что? Хочешь сказать, моя работа недостаточно качественная для тебя?
Выражение его лица помрачнело.
— Я разве это сказал? Я пытаюсь быть милым. Тебе завтра ещё работать.
— Как и тебе.
— Да Господи — женщина, у тебя какие-то проблемы.
Я взорвалась от гнева, словно фейерверк. Не как целое фаер-шоу, а как одна единственная ракета. Моя ярость была внезапной, точно резкий хлопок пороха.
— Да, чёрт побери. Моя проблема — это ты.
И хотя я сейчас была зла на него, эта территория была нам более знакома. Мы опять стали нормальными и, несмотря на моё безумие, дышалось мне уже легче. И по какой-то причине, всё это сделало меня смелее и наглее обычного, что казалось глупым и опасным. Я ткнула его в плечо и сказала:
— Ты моя проблема, Уайетт.
Я уже второй раз за сегодня дотронулась до него и, как и в прошлый раз, разряд электричества пронёсся через воздух и обжёг мне кожу. Я попыталась одёрнуть руку, но он оказался быстрее меня, поэтому его большая, сильная и грубая рука схватила мою.
— Я понимаю это, Кайа. Вся эта чёртова кухня понимает это, — он подошёл ближе и обхватил рукой моё запястье, заставив меня почувствовать себя крошечной и хрупкой, что порядком поразило меня. — Поэтому, если я пытаюсь быть милым, как насчёт того, чтобы позволить мне.
Облизав сухие губы, я оценила эмоцию, которая отразилась в его пристальном взгляде, и задалась вопросом, искренне ли он сейчас это сказал, или я невольно попалась в какую-то хитрую ловушку? И пока я обдумывала свой следующий ход, демон, который иногда захватывал моё тело, а особенно мой рот, взял власть в свои руки и выдал аргумент, который я хотела высказать в течение нескольких часов:
— Только если ты позволишь мне завтра приготовить утку. Моя лучше, и ты это знаешь.
Мускул на его лице пульсировал, я с трудом сглотнула. Он был уже на грани. Он тоже сбросил свой поварской китель, и сейчас почти все его руки и шея вместе с татуировками были на виду. Тонкая футболка, надетая на нём, не могла скрыть всё то тепло, которое исходило от его тела. И по какой-то причине он хорошо пах. Слишком хорошо.
Мы работали уже много часов, закрытые в этой душной кухне, окружённые различной едой и специями. Он должен был пахнуть жиром и потом в конце длинного, тяжелого дня. Но он напротив пах свежими травами, лимонной цедрой, и едва заметным древесным запахом виски.
Я снова провела языком по нижней губе, неожиданно почувствовав какую-то необъяснимую жажду.
— Ты нужна мне на гарнирах, — запротестовал он.
— У меня лучше получается мясо.
Одна половина его рта приподнялась в едкой улыбке.
— Ты собираешься использовать мою же услугу, которую я предложил оказать тебе?
Демон внутри меня подтолкнул меня вперёд, так что я коснулась его тела.
— Я позволю тебе почистить сувидный аппарат, а взамен я разрешу тебе поставить меня на мясо, именно так. Это всем выгодно.
