Я стала моргать, щуриться от яркого света. Села в кровати, все еще обнимая живот, щеки были мокрые, сердце стучало, как молот.
- Болит где? – Руслан, заглядывая мне в лицо, положил свои руки поверх моих ледяных пальцев.
- Вроде нет, – выдохнула я, - только страшно очень, ужас!
- Оставить тебя нельзя! Все, сплю рядом, больше не уйду!
Только сейчас заметила, что он в одних спортивных штанах, спал, наверное, в соседней комнате.
- Хорошо хоть ребят не разбудила, вот бы скакали все вокруг …
- Ага, если б они спали! – усмехнулся мой защитник. – Им не до нас! Скоро, наверное, приглашение на свадьбу получим! Да милуются они в сауне, - ответил на мой немой вопрос Руслан, – я Снежку искал, полчаса назад. Смотрю, они целуются в саду, потом в сауну пошли … вряд ли париться. Двигайся, давай, разлеглась тут. Нам вчетвером теперь ночевать! – он уложил котенка вдоль своего живота.
Я встала, сходила в ванную, надела пижаму и снова забралась в постель. Русик тихонько посапывал, Снежка растянулась вдоль его тела, не смотри, что крошка, а вытянулась почти на полметра. Хотелось прогнать кошечку, чтобы занять ее место под бочком сладко спящего мужчины. Но не стала тревожить пушистика. Так лучше, надо держать дистанцию. Пока что.
Больше мне ничего не снилось. Утром, часов в девять запахло в доме свежесваренным кофе. Я проснулась от этого запаха и сразу увидела пристальный ласковый взгляд. Улыбнулась ангелу, протянула руку к его щеке. Как хорошо, что он у меня есть, у нас с дочкой! Вдруг замутило, едва успела добежать до ванной.
Пока приводила себя в порядок, прошло порядочно времени. Когда вышла в комнату, там уже никого не было. Спустилась в кухню, все завтракали яичницей с кофе, даже Снежка поела. Братья болтали про работу, Тоня заваривала для меня чай. Я дома!
9.
Остаток апреля и половина мая пролетели как миг. Тоня училась и ходила на практику, дома почти не бывала. Руслан устроился на работу, и домой приходил поздно вечером, даже по выходным пропадал где-то. Я же все пухлела, обленилась совсем, то сижу, то лежу. Одну меня не оставляли. Ирина Васильевна почти все время проводила у нас дома.
В конце апреля скончался ее муж от инфаркта. Схоронив его, свекровь Тони перестала бывать дома, даже ночевать у нас оставалась. Моя сестра уговаривала ее переехать к нам, а дом продать или сдать. Та еще думала пока. Да, кстати, квартиру мою купил-таки Илья, брат Руслана и уже переехал туда с семьей.
Ромка уладил все с бумагами и привез мне карточку с деньгами. Тонечка его, почему-то встретила не очень ласково. Я думала, после той ночи дело к свадьбе пойдет, а она лишь холодно поздоровалась и унеслась на работу.
На Ромку больно было смотреть, как побитый щенок он прятал глаза и даже не думал шутить. Потом Руслан рассказал, что моя роднульки, почему-то динамит его, не берет трубку, не отвечает на смс... Вроде не обидел ничем. Надо поговорить с сестрой!
Я готовилась к сессии, половина учебы позади! Сдавать мне ее уже после родов. А рожать мне приходилось на середину июня, уже совсем скоро. У Руслана с братом день рождения пятого. Решили посидеть в узком кругу, так сказать. Он никого приглашать не собирается, даже Ромашка вряд ли приедет, после такого «теплого» приема.
Им исполнялось по двадцать семь, не юбилей, как сказал Русик. Тоня оформила на него доверенность на свой «Рено», и мы съездили на прием к врачу и на узи.
Беременность протекала хорошо, поводов для волнений нет! Как же это здорово! Врач, Александр Максимович Муравьев, оказался добрым, симпатичным и … рыжим, прямо как солнышко. Он заверил «родителей», то есть меня и Руслана, что все идет по плану. Я, почему-то, не стала переубеждать доктора, что Русик не отец моего ребенка, да и мой провожатый не возражал, что ему приписали отцовство.
Александр Максимович был другом моей сестры, и она ласково звала его – «муравей», прозвище удивительно шло ему. Тоня пришла с нами, будущий врач же, присутствовала при осмотре, слушала советы и наставления коллеги.
У нас с Русланом дело в любви тоже не двигалось. Он заботится обо мне, спит в моей постели и только. Может мне привиделся тот почти поцелуй?
Да, Снежка очень подросла, красавица белоснежная, очень любит играть, и воротит нос от любой еды, кроме покупных кошачьих кормов. Посмотрит своими синими глазками и все готовы для нее луну с неба достать, а не только любимый паштет.
Я даже побывала в отделе милиции, где планирую работать после родов, надоело уже сидеть дома, вот и решила познакомиться с будущими коллегами.
Дни бежали, было жарко и душно, и мы раза два даже выехали на пляж. Это было недалеко, километрах в полтора от дома. Ночью, если прислушаться, можно услышать далекий шум прибоя. Несколько раз налетал шторм. В этих краях часто штормит, но людям нечего бояться, все дома укреплены, окна защищены ставнями.
В конце мая позвонила моя подруга Аленка Александрова-Астахова, поделилась своей радостью – у них с Илюшкой будет малыш! В квартире сделали ремонт, звала в гости. Я рада за них! И за родительскую «трёшку», в которой скоро раздастся детский голосок.
Еще я заметила, что Тонечка стала странная, постоянно плачет, отказывается от ужина. Тоскует, наверное, по Ромке, этот балагур кому хочет в душу влезет. Я частенько заставала ее застывшей в мечтательной позе. Понятно, о ком она думала в этот момент, накручивая на пальчик белоснежный шелковистый локон.
Тоня похожа на маму – ростом невысокая, белокурые волосы и горящие угли черных глаз. Красивая! Я завидовала ее миниатюрной фигурке, пышной груди и тонкой талии. Я же при росте метр семьдесят, весила шестьдесят килограмм и не обладала нужными выпуклостями. Ну, кроме живота, конечно. И мне не нравились мои шоколадные круглые глаза, которые сливались с цветом волос. Гриша, бывший муж так и называл меня – шоколадная моя конфетка.
Глядя на сестру, я мечтала, чтобы моя дочка была похожа на нее. Или на своего отца, голубоглазого и светловолосого красавца. Моя маленькая Бусинка…
10.
В воскресенье мы обедали с сестрой и Русланом на террасе. На первое сварили суп из морепродуктов, уха по-народному, на второе гречка с подливой и котлетой, ну и морс малиновый, Тонин любимый. Она без аппетита ковырялась в тарелке супа, вдруг побледнела, сорвалась с места и унеслась в кусты. Я сразу все поняла. Беременна!
Тут же, забыв про обед, поковыляла за ней. Она стояла, держась за живот. Я подала ей бутылочку с водой, прихваченную со стола.
- Отравилась? – с издёвкой спросила я.
- Если бы! А то ты не догадалась, че издеваешься? Шесть недель уже, не могу привыкнуть никак. Как узнала три недели назад, поверить не могла…
- А, батька знает? Ты плачешь от гормонов, или Ромка от отцовства открещивается?
Тоня умоляюще сложила руки:
- Тасенька, не говори никому! Не нужна я Роме, пусть живет себе спокойно!
- Сдурела?! Парень с ума сходит, что ты его динамишь, а она вон че – не нужна! Ты же даже не поговорила с ним больше ни разу, с чего решила, что не нужна? Он тебе сказал?
- Нет, - сестра устало опустилась на скамейку, – сама знаю. Он ведь веселый, задорный. И красивый, – она невольно улыбнулась. - А я кто? Серая мышка, теперь еще и с брюшком, уже замужем была… А у него, наверное, девок куча. Не буду я ему жизнь портить. Я тогда, для храбрости вина выпила, решила охмурить его, стыдно было, жуть! Но очень ребеночка хочу. Думала, вряд ли получится, ведь с Глебом за полтора года ничего не вышло. А тут … вот! Может малыш на отца будет похож, красивый, голубоглазый! А у Ромы еще будут жена, дети … чего мешать? Он с пол-оборота тогда завелся, видно, что привык с девками дело иметь …
- Ох и дурочка! Да, завелся, потому, что любит тебя! Как Гришу проводили, от него проходу не было – Тонечка то, Тонечка се, зацепила ты его! Помнишь, ты на проводы приезжала и несколько дней у меня пробыла? Да и вообще, я ни разу не видела, чтобы за это время у него хоть одна барышня появилась. Не обижай мне парня! Иди, звони, пусть приедет – поговорите! Иначе сама все расскажу!
