— Вы Лада? — В голосе мужчины ледяной холод.
А что она хотела? Радостных восклицаний и приветственных объятий. Сейчас не то время…
— Это я, да…
— Мы ждали вас вечером… А тут вот… — он едва сдержал горестный вздох. — Что за проклятый день! Ах, Лёша-Лёша …
— Саша, прошу, замолчи!
Женщина вырвала свою ладонь из его руки, отошла в сторону. Лада понимала её, и это состояние, когда не находишь себе места в ожидании известия, важней которого в этот миг ничего нет. Александр усадил жену на стул и, наклонившись, слушал, что она говорила ему. Спустя минуту, подошёл к девушке.
— Лада, вы езжайте домой, — произнёс он, отводя глаза в сторону. — Мы тут сами… Светлана нервничает…
— Почему?! Я хочу узнать о Лёше…
— Езжайте домой, — перебив, произнёс он твёрдо и взглянул в её глаза жёстким взглядом врага.
Этот взгляд сверлил Ладе спину, пока она шла к выходу. Подчинилась безропотно, почему? Она имела право быть рядом с Алексеем, но её прогнали, как нашкодившего щенка. Или это обезумевшая мать Тимура наговорила про неё гадостей?
Ещё никогда в жизни Ладе не было так плохо…
* * *
Вернувшаяся поздно вечером Альбина застала Ладу лежавшей на постели лицом к стене. Девушка даже не пошевелилась в ответ на звук открываемой двери. Несмазанные петли, будто странная птица коростель, скрипнули печально и громко, но Лада, накрывшись пледом с головой, не хотела знать, не хотела слышать, кто там зашел и зачем.
— Эй, подруга! — Альбина осторожно тронула её за плечо. — Лада, спишь?
Лада наконец поднялась, застыла, сидя на кровати, словно изваяние. Но через секунду, всхлипнув, бросилась подруге на шею, заплакала горько, сотрясаясь всем телом от глухих рыданий.
— Ну-ну, успокойся… — Альбина гладила её по плечам, целовала русую голову, уже понимая, что случилось что-то страшное. Дав подруге выплакаться, спросила осторожно: — Звонила тебе целый день… Скажи, что произошло?
Это вопрос вызвал новую порцию слёз. Наконец, перескакивая с одного на другое, Лада рассказала ей всё: и о страшной аварии, и о зловещих словах матери Тимура, и о встрече с Лёшиными родителями и её неожиданном финале. Поражённая, Альбина молчала, не зная, что сказать.
— Бедный Тимур… — произнесла она наконец. — А Леша… — взглянув на заплаканное лицо Лады, быстро добавила: — Выкарабкается, уверена! Сильный, молодой! Завтра с утра поедем и всё узнаем. А тебе-то досталось как, без вины виноватой сделали. Не понимаю, что за люди такие!
Попытка Альбины напоить подругу чаем с домашними пирогами не увенчалась успехом. «Аля, тут жить не хочется, а ты… Какие пироги», — сказала Лада и, отвернувшись к стене, снова легла в постель. Хоть и не уснёт, но это разговоры уже невыносимы…
Уже перестала ворочаться Алька, заснула, задышала ровно, уже до утра стихли шаги в гулком коридоре, и в наступившей тишине громко, в полный голос зазвучали её мысли. Тишина, эта лучшая мелодия на свете, выслушает их, сделает отчётливее и яснее. Но у неё только одна мысль, и имя ей Лёша… Только бы выздоровел, только бы простил ей это белое платье… Как открутить назад это день? Вычеркнуть из жизни, словно его и не было?
Через окно Лада видела край фиолетового неба с тусклой россыпью звезд. Звёзды-обманщики, бесполезные светлячки… Никогда в жизни больше не загадает она желание, глядя, как падают их осколки в чёрную бездну. Никогда…
Её глаза закрылись. Организм, лишившись сил, позволил ей забыться беспокойным, коротким сном.
Едва забрезжил рассвет, Лада разлепила ресницы. Ужас прошедшего дня мгновенно всплыл в памяти, страшные картины вчерашней беды не исчезли, не растворились в темноте ночи. Слёзы снова навернулись на глаза, но она не будет плакать. Хватит, есть дела поважнее. Ладе надо узнать, что с Лёшей, и быть рядом, иначе сойдёт с ума.
К восьми подруги уже были там, у больничных дверей. Серое здание больницы на фоне голубого неба казалось мрачным и неприветливым, может, потому, что там жила боль. Такая же, как и у неё в сердце…
— Альбин, иди, спроси, — Лада подтолкнула девушку к окну справочной. — Мне страшно…
Она ждала у дверей, сцепив на груди холодные руки, наблюдала, как, отстояв небольшую очередь, Алька наклонилась к окошку. О, небо, пусть ей скажут, что с Лёшей всё в порядке, пусть она услышит эти золотые слова.
Лада замерла, глядя на Альбину, шагавшую к ней с непроницаемым лицом. Привыкшая верить в лучшее, она ожидала хороших вестей. И только немного места, чтоб не застали врасплох, Лада оставила в сердце для дурных вестей.
— В общем, Лара, он ещё без сознания. Черепно-мозговая травма средней тяжести, переломы…
Увидев, как побледнела девушка, Альбина испуганно замолчала. Она наморщила лоб, видимо, пытаясь подобрать слова, которые утешат и подбодрят, но ничего не приходило в голову. Обняв подругу, повела её к выходу. Здесь им нечего делать.
Это случилось снова… То, чего Лада так боялась и даже мысли о таком страшном гнала прочь, всё же произошло, словно судьба, забавляясь, проверяла её на прочность. Альбина уже открыла дверь, но Лада, собравшаяся шагнуть следом, вдруг увидела сквозь стекло родителей Алексея. А чуть поодаль шла она, эта сумасшедшая женщина, мать Тимура, чьи слова так больно отхлестали её вчера. Что делать? Лада была в панике. Ничего не подозревавшая Альбина тянула её за руку, и они лицом к лицу столкнулись в дверях.
Александр кивнул, прошёл мимо, Светлана опустив голову, молча двинулась за ним. Её туфли на высоких каблуках дробно отбивали шаг, их звук был так неуместен здесь. А эта ужасная, убитая горем женщина, может, она не узнает Ладу и пройдёт мимо? Пусть они не встретятся сейчас, пусть встретятся в другой жизни. Когда угодно, только не сейчас… Пожалуйста! После таких встреч остаются раны…На всю жизнь…
Но та уже увидела Ладу, и злобой сверкнули ее безумные глаза. Женщина подняла вверх руку, зажатую в кулак, и что-то крикнула, громко и торжествующе.
Крепко зажав уши двумя ладонями, Лада бросилась прочь.
Глава 3
— Очнулся! Николай Степанович, он очнулся!
Веки дрогнули, и Алексей окончательно открыл глаза. И тут же снова закрыл их, пронзённый болью от яркого света и этого радостного, звонкого женского голоса. Где он? Сознание, словно сопротивляясь новой реальности, возвращало его в мир медленно и неохотно, какими-то рваными рывками, которые стопудовым молотом разламывали виски. Алексей пошевелил рукой, словно вспоминая это простое и привычное действие, и тут же острая боль в груди снова отправила его в липкую пелену беспамятства.
Уже стемнело, когда он окончательно пришёл в себя. Первое, что увидел — свои безжизненные руки, лежавшие поверх одеяла. На одной бинты, ослепляющие белизной, на другой — прикреплённый лейкопластырем катетер с трубкой, тянувшейся к стоявшему рядом штативу капельницы. Если б Алексей мог повернуть голову, он увидел бы медицинские приборы, экраны и паутину разноцветных проводов, среди которых теперь он, больной и слабый, словно поверженный воин в плену у врага.
В это мгновенье страшная картина произошедшей трагедии ярко возникла в его сознании. Он попал в аварию?! Разбился, и поэтому здесь, в этой белой комнате. А Тимур, что с ним?! Не желая верить, что это всё-таки случилось, Алексей снова и снова прокручивал в памяти жуткое виденье: свернувший со своей полосы и мчавшийся навстречу грязный КАМАЗ, и он, вцепившийся в руль в неистовом желании увернуться, не быть раздавленным этой громадной махиной. Только б успеть… Да, это была его последняя мысль, перед тем, как страшный удар сдавил автомобиль….
Кажется, он вскрикнул, и какие-то люди быстрым шагом вошли в палату, остановились рядом. Алексей видел их неясно, словно сквозь мутное стекло. Непроизвольно мигнув, он попытался сфокусировать взгляд.
— Ну, что, с возвращением? — склонившийся к нему седовласый врач улыбался, карие глаза внимательно всматривались в лицо больного. — Ох, и напугал ты нас, парень. Сейчас укольчик сделаем, поспишь, и дело быстрей на лад пойдёт.
