В общем, пока я выбирала, чем забить свой желудок, Козловский зря время не терял и успел подкатить к какой-то кобыле в белом платье. Или к нему подкатили. Сейчас не поймешь.
Возможно, злюсь я только потому, что он меня обманул. Обещал подойти, но не подошел. Возможно, я просто ненавижу белый цвет.
Последний вариант – я эгоистка, которая терпеть не может, когда кто-то гладит руку моего водителя.
В любом случае я обязана прекратить эти телячьи нежности.
Пакет бы в них кинуть, но кто ж таким богатством разбрасывается?
Я осторожно подбираюсь к ним в надежде подслушать чужой разговор. Почему она продолжает наглаживать Козловского, если он сам к ней даже не прикасается? А он почему с ней разговаривает? Мог бы сразу с моста скинуть. К чему все эти условности?
– Я тебе подарок привезла из Швеции. Может, как-нибудь заедешь и заберешь? – томно выдыхает коротко стриженная блондинка.
Пф-ф-ф.
Нашла чем мужика брать.
Я ему морковку купила. Хватит подарков в этом году.
Она продолжила говорить, но уже шепотом, и я ничего разобрать не могла.
Черт.
Черт.
Черт.
Ну почему я по губам читать не умею?
Что она ему рассказывает на ухо?
Мотаю головой, отгоняя противные мысли.
Так, Козловский сегодня вернется домой. Со мной. По-другому быть не может.
– Любимы-ы-ы-й! – ору так, что у самой уши закладывает. – Заждался меня?
И прежде чем подумать, подпрыгиваю и руками цепляюсь за шею Артёма.
Ой, мамочки.
Он поймал. Я громко ойкаю и зачем-то еще сильнее прижимаюсь к нему, тут же забыв о белобрысой ведьме.
– Я тебя спасла, Козловский. Можешь не благодарить, – шепчу в его ухо.
– Комиссарова, как же с тобой сложно, – слышу тихий смешок и чувствую дыхание на своей коже.
В моей голове что-то громко взрывается.
В горле ком, и я не сразу понимаю, почему у меня сердце так сильно бьется, будто вот-вот выскочит из груди. Прижимаюсь к Артёму и точно знаю, что от моей хватки на его коже останутся синяки. Голова кружится, а когда я открываю глаза и смотрю вниз, становится нечем дышать.
Хорошо, что я ничего не ела. Но желудку плевать, он уже стремится вернуть свое содержимое наружу.
Вдох, через несколько секунд еще один.
Я упаду, если Козловский меня отпустит.
Для человека, который боится стоять на стуле, висеть на высоком Козловском – все равно что в ад добровольно спуститься. Страшно, дико жарко, и кошмары лезут в голову.
– Комиссарова, ты уже можешь отцепиться и слезть с меня. Роль глупой и ненормальной ты отыграла.
Мотаю головой, не в силах рот открыть.
– Комиссарова, заканчивай.
Его голос вибрирует по моей коже, и непонятно, я сильнее напряглась или Артём начал догадываться, что под страхом смерти я пальцы не разожму.
– Влада?
– У твоей знакомой с головой все в порядке?
Хочу послать ведьму к черту на рога, но я не то что заговорить, я глаз открыть не могу. Зажмурилась, и плевать, что обо мне подумают.
– Успокойся.
Это он мне.
Неизвестно, как я это поняла, но я точно знала, что Артём меня успокаивал. Интуитивно почувствовало его поддержку.
– Насть, возьми ее сумку с пакетом и открой дверь, – строго командует он, продолжая удерживать меня. – Бутылка с водой на заднем сиденье. Подай.
Реагирую, когда Козловский начинает двигаться, по ощущениям я уже куда-то летела. Но сейчас казалось, что внизу меня ждет подушка безопасности.
– Артём, так что с ней?
Судя по тому, как сжались пальцы Козловского, разговаривать в данный момент у него не было никакого желания.
– Шевелись.
Даже в таком состоянии я отмечаю, что со мной он так не разговаривает.
К счастью, в этот момент моя задница приземляется на что-то мягкое и у меня получается сделать первый нормальный вздох. К сожалению, пальцы все равно отказываются меня слушаться. Потом происходит то, чего я точно не ожидала. Теплая ладонь Козловского касается моей коленки и двигается вниз. Хорошо, что уже все поверили, что я ненормальная, и не обратили внимания, как я дернулась от обычного прикосновения. В глазах радуга, птички на единорогах катаются, и все это исчезает, когда кроссовки касаются земли.
– Ты на земле, пингвин. Можешь открыть глаза.
– Сам ты пингвин, – возмущенно фыркаю.
Козловский сидит у моих ног, а ведьма… Плевать на ведьму. Артём у моих ног. Как стереть с лица улыбку? – Я боялась упасть.
Козловский кивает, пальцами потирая свою шею.
Ух. Там уже синяк виден. Завтра он прикончит меня за это.
– Боязнь высоты? Серьезно? – кривится ведьма. – Я подумала, у тебя с головой проблемы, а тут…
Я закатываю глаза. К таким фырканьям уже привыкла. Папа долго не понимал, почему, когда он поднимает на руках свою дочь, она визжит как сумасшедшая.
– Отдай мои гамбургеры. – Конечно, аппетит давно пропал, ведь желудок на свое место еще не вернулся, продолжая дрожать в районе пятки, но ведьма не заслужила право держать в руках мою еду. – Будешь так морщиться, морщины быстрее появятся и никакие чудо-укольчики не помогут.
Она непонимающе хлопает глазами, смотря в сторону Козловского.
Поддержку ждет?
Ну-ну.
– Поехали домой, – объявляет Артём и молча обходит машину.
– Тём, я позвоню?
Затаив дыхание, жду его ответа. Что, если он сейчас скажет ей да, потом поедет, а вскоре решит перевезти ее вещи в нашу квартиру? Ох-х-х.
Он не может месяц без баб своих прожить?
Светка, Настя, еще кто? Завтра познакомит меня с Зинаидой?
Гадство.
Вот съеду, и пусть гарем открывает.
А пока я рядом, пусть трескает сельдерей.
– Тогда тебе придется встать в очередь! – рявкаю я, опережая Козловского. – Там Светка еще занимала. После нее будешь.
Взгляд Козловского бесценен. А вот ведьминский я бы и за копейку не купила.
7.
Артём.
– Слушай, братан, ты чем Светку обидел? – скалится Власов, ввалившись в мой кабинет. – Она мне всю ленту забила своими слезами. В какой-то момент я даже проникся и чуть сам в депрессию не впал, проклиная всех мужиков на планете.
Яру плевать, что сейчас рабочий день и на бессмысленный треп времени нет. Но за тысячу лет дружбы я понял, что у Власова всегда все под контролем. Идиот по жизни, гений в своем деле и друг, который раздражает своим присутствием.
– Без понятия, о чем ты. Пару дней назад видел ее, и она была в порядке.
– Потом ты ее выпер, и она стала не в порядке. Будь мужиком, оплати девчонке психолога. И другу заодно. Как-то грустно мне стало.
– Лечитесь вместе и подальше от меня.
– Эй, ты и меня послать собрался? Не старайся, я вернусь, как бумеранг. Но вот твое настроение мне не нравится. Можешь поплакаться в мое плечо и заодно рассказать, что за фурия живет в твоей квартире.
Не летающий и наглый пингвин и на работе не дает о себе забыть. Мало того, что внаглую заехала и вещи разложила, так и здесь покоя от нее нет. И кто бы подумал, что этот метр с кепкой сможет доставить столько проблем моему мозгу?
Влада с брекетами на зубах и нынешняя Влада – это две разные Комиссаровы. Дочь друзей родителей, которая краснела, стоило только войти в комнату, была настырной, но по крайней мере умела держать язык за зубами. Хихикала в кулак и отворачивалась. Какого черта изменилась сейчас? Сделала пересадку мозга и вместо человеческого запихнула в голову акулий? Не Комиссарова, а бульдозер, который все сметает со своего пути.
И чертово обещание матери.
Иначе давно бы уже полетела из моего дома. И я бы не посмотрел, что высоты боится.
Зубастая оторва выглядит бесстрашной в роли стервы, а на деле – маленький хорек, который не может спать в темноте и полночи бегает заваривать себе чай, мешая мне спать.
Клянусь, я выкину на помойку все кухонные приборы, если это не прекратится.
