- Я похож на курьера?
- Ты похож на человека, Козловский. Нельзя слабый пол обижать. Мы мстить любим.
- Это я заметил. – холодно бросает в ответ, отрывая взгляд от компьютера. – Она живет в соседнем подъезде. Захочет пить, поднимется в свою квартиру. Успокоилась?
- Понятно же, что она тебя ждет.
- А ты в ее адвокаты записалась? – бровь Козловского вопросительно изгибается.
И правда, чего это я вздумала за Светку заступаться? Она ради меня и муравья не съест, а я тут распинаюсь.
- Еще чего. Я говорю голосом всех женщина планеты. Чай хочешь? Кстати, я ведь так и не поблагодарила тебя за то, что разрешил остаться. Знаю, что иногда бываю вредной, но…
- Бываешь? – перебивает он. – Комиссарова, ты само зло.
- Ой, не преувеличивай. Может, просто ты меня такой хочешь видеть, а на самом деле, я тихая и спокойная.
Главное, самой в это верить. Тогда получится убедительнее.
- Актрисой хочешь стать, да?
- Хорошая память.
- Не старайся. Ничего у тебя не получится. Максимум, работа аниматором. А сейчас ты просто тратишь свое время и питаешься надеждами. – секундная пауза, и Козловский продолжает. – Судя по взгляду, ты и сама это понимаешь.
Если он еще хоть слово скажет, то попрощается со своей головой.
9.
– Ну и пусть, – пожимаю плечами, мысленно расстреливая его из дробовика. – Плевать. Уж лучше питаться надеждами, чем быть таким заплесневелым сухарем, как ты.
Что? Съел, Козловский? Это тебе не спаржу трескать.
– Я – сухарь?
Артёмка, как ястреб, подскочил с дивана и расправил плечи.
– Судя по твоему взгляду, – начинаю подражать его интонации, – ты и сам это понимаешь.
Зато он еще раз на меня посмотрел.
Мучительная смерть точно стоила такого взгляда.
Блин. Захотелось улыбнуться. Только вот нельзя. Не заслужил этот черствый бублик моей улыбки.
– Но ты не расстраивайся, бабам такие нравятся. Светка, например, тебя и таким любит. Уверена, ведьма тоже не просто так подарок тебе прикупила. Так что ты можешь расслабиться и до самой пенсии оставаться сухарем. Гарем почти собран. Будет кому твою лысую голову протирать в старости.
Конечно, я немного перебрала, но Артём сам виноват. Нечего было мою мечту своими грязными ботинками топтать. Тоже мне психолог нашелся. Его мнения никто не спрашивал. Пусть при себе его в следующий раз оставляет.
– Рот закрой!
– Только после тебя. – Язык ему показать, что ли? Ладно, обойдется. – Не раньше. А продолжишь грубить, я вообще не замолчу. Мой голос даже во сне тебя преследовать будет. Вечно. Понял?
– Ты точно ненормальная.
– Ага. А ты злой. Живешь же как-то с этим. Значит, и к ненормальной привыкнешь.
М-да, если бы от взглядов искры летали, то сейчас бы мы спалили весь город.
– Не собираюсь я к тебе привыкать. Через месяц съедешь.
– Ой, да привыкнешь. Куда ты денешься? Потом еще будешь в подушку мою рыдать и проклинать себя за то, что не ценил Владку. А поздно будет, Козловский. Я на твои слезы даже не посмотрю. И на звонки твои ночные отвечать не стану.
– Комиссарова, ты чокнутая?
Это что за лексикон из прошлого века?
Кто так выражается?
– Ну, не с ангелочком живу.
Посмотрела на него как на таракана и в комнату свою потопала. Ничего, что первая покинула поле боя. Я не сдалась, просто силы сберегла.
– И чтобы сегодня же освободила мою комнату, – донеслось мне вслед.
Я так и замерла. Какой же он приставучий. И еще мне говорит, что я болтаю много. Сам замолчать не может.
– Хочешь спать в своей комнате, спи на полу. Кровать я тебе не отдам.
Прокричала и хлопнула дверью. Пусть он там от злости лопнет.
И часа не прошло, как я беситься на Козловского перестала. Вернее, мне стало дико скучно.
Хоть бери и вешайся.
Телевизора в комнате не было, в интернет заходить не хотелось, разговаривать с Маринкой тоже не было никакого желания.
И что делать?
На кровати попрыгать? Потанцевать?
Ай, да к черту все. Меня никто не наказывал домашним арестом в комнате. И прятаться я точно не собиралась.
И Козловского я не боюсь.
Надо будет, я ему все рога обломаю, а потом их на стену повешу как трофей. Сложно будет, но я точно справлюсь. Подумаешь, Козловский, да и не таких обламывала.
Тем более я опять голодная.
В таком состоянии мне и лев не страшен.
Одной рукой его бац, и…
Открыв дверь, слышу голос Артёма.
– Хватит ныть, внятно объясни, – рычал он в трубку. – Обзванивай всех, пусть едут. Я скоро буду.
Артём плотно сжимает губы, кидая телефон на стол.
Он явно раздражен, и в этот раз точно не по моей вине. Клянусь, я же в комнате от скуки на стены лезла.
Да и после наших стычек он не выглядит таким злым.
– Ты уезжаешь?
Счастье-то какое. Квартира будет полностью в моем распоряжении.
– Да.
Вот теперь мне стало интересно, куда он собрался?
– Надолго?
– Не знаю, – коротко бросает в ответ, двигая в свою комнату.
А я за ним. Интересно же. И пофиг, что любопытство до добра не доводит.
– А куда?
– За город.
Блин, парню бы словарь полистать. Ему точно необходимо пополнить свой словарный запас.
– Зачем?
– Комиссарова, выйди!
– Тебе сложно сказать, куда ты собрался? Если мне тетя Надя позвонит и спросит, где ее единственный сын? Что я ей скажу?
Эх, как я вовремя про маму его вспомнила.
Молодец, Влада. Продолжай в том же духе, и ты его расколешь.
– Что единственный сын уже не в том возрасте, чтобы отчитываться. Можешь так и передать.
Ух, да у нас тут бунт.
Эй, он при мне собрался переодеваться, что ли?
Как я удачно зашла.
– Выйди, – приказывает, начиная стягивать с себя футболку.
– Не стесняйся. – Наивный, что ли? Меня и танк сейчас с места не сдвинет. – Я и не такой пресс видела.
В интернете куча такого добра. Даже получше есть.
Вру.
Лучше не бывает, но я скорее язык себе откушу, чем вслух признаюсь.
– Да? И где же? – Козловский замирает, с интересом разглядывая меня.
– Ты на личные темы не переходи, – вскинув голову, ответила ему. – Мы с тобой хоть и друзья, но не до такой степени, чтобы сплетничать. Так куда и зачем ты собрался?
Кажется, не верит он, что мы друзья. Бровь у него неестественно выгнулась на этом слове.
– В спа-комплексе, который мы строили, ЧП. В сауне…
Он там еще что-то говорил, но я слушать перестала после упоминания о спа.
– Я с тобой, – перебиваю его, хлопая в ладоши. – Дай мне пять минут на сборы.
И? Где радость на его лице?
– Нет. Даже не думай об этом.
– Да, Артёмка, да. Мне совесть не позволит тебя одного в беде бросить. Я еду с тобой.
– Ты остаешься.
– Я еду.
И не заметила, как подошла к нему вплотную. Ох, тут главное – не пялиться. Козловский-то не додумался одеться. Так и стоял, кубиками своими ослепляя.
Гад бессердечный.
– Комиссарова, ты остаешься дома. И лучше будет, если не разгромишь квартиру. Иначе…
– А можно я возьму купальник? В чемодане один завалялся. Как знала, что он мне понадобится. – Ты меня вообще слушаешь?
Уже нет.
Когда Артём меня за локоть схватил, уши заложило.
Приятно так. Если он меня испугать хотел, то у него ничего не получилось.
Совершенно не такая реакция. Точно не испуг.
– Конечно, слушаю. Ты разрешил взять купальник и попросил поторопиться. Будет исполнено.
10.
– Долго еще? – спрашиваю, когда от гробового молчания уже язык опухать начал. Козловский – удивительный человек. Всем своим видом показывает, как его бесит мое присутствие, но сам продолжает молчать. Воды в рот набрал, что ли? Непонятно. Меня бы уже давно разорвало от возмущения, а парень держится. На медаль идет, на золотую.
