Ознакомительная версия.
Ах, ах! Девуленька обиделась!
Наплевать! Что ей этот сосед?
Никто и ничто. Вот именно!
И, приказав себе выбросить ерунду навязчивую из головы, Катерина Анатольевна Воронцова продолжила спасение квартиры от последствий потопа.
Тимофей…
Детство Катерины Воронцовой закончилось в возрасте восьми лет.
Конечно, оно не вот тебе – было, было и закончилось в один день, хотя конкретная дата, ознаменовавшая конец прошлой, детской, жизни и начало другой, совсем не детской, имелась.
Это день, когда ее привезли и оставили у бабушки Ксении Петровны Александровой навсегда. Правда, нынешней, взрослой, Катерине казалось, что никакой такой счастливой детской жизни до этого дня и не было вовсе – все это теплый сон зимой под пледом, сказка, прочитанная на ночь ребенку.
Семья Воронцовых была нормальной, среднестатистической, тогда еще советской ячейкой общества – мама, папа, сестра Лида, старше на пять лет, и она, Катерина.
Младенчество свое Катя не помнила напрочь, может, потому, что воспоминания стерлись другой, нерадостной, жизнью, или потому, что сознание защищалось таким образом, чтобы не сравнивать и не знать про счастливое детство – может, но все ее воспоминания начинались с того момента, когда родители стали ругаться.
Как-то сразу.
Может, и раньше выясняли отношения, но делали это тихо, так, что девчонки не слышали и не видели. Для них все началось в один момент, с первого большого ночного скандала, перепугавшего их с сестрой до слез.
Родители кричали на кухне, не сдерживая возможностей голосовых связок, били посуду, а они испугались так, что шестилетняя Катька обмочила трусики. Лида затащила ее под свою кровать, спрятаться от беды подступившей, и все уговаривала не плакать и сидеть тихо, размазывая по щекам свои и сестренкины испуганные слезы, прижав Катькино личико к своему.
Скандалы приобрели форму регулярных, и девчонки перестали забираться под кровать и не рыдали, уяснив детской уникальной способностью приспосабливаться к новым обстоятельствам, что самое главное в такие моменты не показываться родителям на глаза. Пару раз совершили эту ошибку – то Лида, то Катька кидались успокаивать, уговаривать разбушевавшихся «праведными» претензиями друг к другу родителей.
Нет, их, конечно, никто не лупил под горячую руку – боже упаси! Но мама хватала одну из них и кричала папе каким-то сильно неприятным голосом:
– Вот!!! Хоть бы детей постыдился!! Что с ними будет?! Скажи ему, дочка!!
Любой текст данной тематики, в зависимости от направленности скандала.
Они быстро поняли, что надо тихо сидеть в комнате в такие моменты и не высовывать носа, лучше и в туалет не ходить, если совсем уж не припрет, и даже вполне можно заниматься своими делами. И казалось им, маленьким, что комнатка – надежное укрытие от бушующих разборок взрослых.
Но скоро и она перестала иметь статус укрытия, тем более надежного.
Как-то ночью мама ворвалась к ним, сграбастала Катерину вместе с одеяльцем, принесла в гостиную и кинула папе на колени.
– Вот!! Твоя копия!! Расскажи ей, что мы тебе не нужны!!
Та перепугалась до ступора – словно онемела всем тельцем.
Как – не нужны?!
И смотрела, не моргая, на папу, от ужаса вцепившись в его рубашку, чтобы удержать.
– Идиотка!! – не уступил в громкости крика тот. – Зачем детей в это втягиваешь!
Отнес Катьку назад, уложил в кроватку, разжал ее пальчики, вцепившиеся в рубашку мертвой хваткой, поцеловал в лоб, погладил по головке и улыбнулся.
Печально так. Грустно.
И вышел из комнаты, вернувшись в скандал.
Теперь они ругались все время – и днем и ночью, как только оказывались дома вместе, совсем не обращая внимания на дочерей, находя любые поводы для претензий. Одним из них для повышения уровня ненависти друг к другу стало первое сентября – в Катеринины семь лет, и «первый раз в первый класс». Что-то про то, кто отведет ребенка в школу и кто больше и тяжелее работает.
Первого сентября ее повела Лида.
Настал тот день, когда папа ушел.
Мама рыдала на кухне, а он зашел к девчонкам, молча поцеловал в макушку Лиду, прижав к себе, погладил по голове, поцеловал еще раз, отпустил и шагнул к Катерине, поднял ее на руки и так сильно прижал, что ей стало больно.
Но она терпела, понимала, что происходит то самое страшное: «Мы тебе не нужны!» Расцеловал ее в лоб, в щечки, в носик, покачал немного на руках, поставил на пол и так же молча вышел из комнаты.
У них началась жизнь иная – втроем, без папы.
И в этой, другой, жизни мама Катерину не любила. Видеть не могла!
Это малышка поняла на следующее же утро, за завтраком. Мама жарила яичницу, нервно, раздраженно, нетерпеливо двигаясь, впрочем, в этом не было ничего особенного, к таким ее настроениям сестренки привыкли. Чаще всего в последнее время она вела себя именно так, а те отсиживались тишайшими мышками.
Но сегодняшний случай оказался особенным.
Так же раздраженно швырнула перед дочерьми тарелки с завтраком и надтреснутым голосом объявила новую диспозицию их жизни:
– Отец от нас ушел. Бросил. Лида, ты уже большая, тебе двенадцать, будешь вести хозяйство. Я работаю, у меня нет времени и сил. Катерина, ты тоже не младенец, будешь помогать сестре!
У младшей дочери навернулись слезки на глазах, так страшно звучали эти слова. И вдруг, неожиданно, мама закричала громким фальцетом, стукнув кулаком по столу:
– И никаких слез!! Прекрати немедленно!!
И уставилась на нее в ожидании немедленного исполнения приказа. А та никак не могла загнать слезы назад и все хлопала, хлопала веками, стараясь справиться с предательницами.
– Боже!! – возмущенно прокричала мама. – До чего ты на него похожа!! Видеть тебя не могу!! Иди вон из-за стола!!
Мама не могла видеть, разговаривать, пересиливала каждый раз себя, когда возникала такая необходимость, раздражаясь от одного вида младшей дочери.
А та никак не могла понять, почему мамочка ее разлюбила? Что же она такого сделала плохого и неправильного? И, по непосредственной детской логике, поняла, что надо срочно исправлять положение одним-единственным способом – стать очень, очень хорошей!
Училась на одни пятерочки, сама делала домашние задания, в классе была тиха и незаметна, как тень, стараясь не навлечь на себя недовольство учителей, не вступая ни в какие конфликты с одноклассниками. Дома научилась мыть полы, чистить картошку, мыть посуду, подставив табуреточку к мойке.
Ничего не помогало!
Увидев ее, мама менялась в лице, кривилась и отворачивалась. Зато с удвоенной силой полюбила Лиду.
Постоянно обнимала, целовала старшую сестру, улыбалась ей, они стали частенько засиживаться вдвоем на кухне, разговаривать о чем-то, когда Катька уже спала.
Ознакомительная версия.
