не занята, сам Андрей увлеченно водил пальцем здоровой руки по планшету. Он не сразу услышал, как отворилась дверь, поэтому продолжал что-то писать.
– Андрюш! – бросилась к нему сестра. – Ну ты как?
По мнению Разумовского, незаслуженно хорошо.
– Да как? Нормально. Вот сижу почту просматриваю. Как Лада? Ты был у нее?
Андрей обращался только к своей сестре и к другу, нетерпеливо поглядывая на обоих. Андрияша он просто игнорировал. Тот пока стоял молча.
– У нее такой букет всего, что хорошо, раз осталась жива, – лаконично произнес Бессмертный. – Ладе лучше, но впереди восстановление, оно может занять несколько месяцев.
Мамаев нетерпеливо кивнул.
– Она в сознании?
– Сейчас спит. Но расслабляться рано, пусть и операция и прошла успешно. С родителями ее сам свяжешься?
Мамаев поморщился.
– Не буду, она с ними не общается больше. Олег, мне запретили выходить из палаты, – Андрей коснулся рукой гипса на ноге. – Так что сообщай мне, что с ней, ладно?
– Какая забота! – выплюнул Разумовский. – Сам не хочешь сообщить, почему машину развернуло, а? Как так получилось, что весь удар Лада на себя приняла, а?!
– Замолкни! – прошипел Кощей. – Не время счеты с ним сводить.
Разумовский и не собирался ничего сводить с Мамаевым. Он просто хотел знать все, что касается Лады. И ему было глубоко безразлично, что он не имеет никакого права устраивать допрос ее жениху.
– Несчастный случай, – после недолгого молчания произнес Андрей, глядя прямо в глаза Разумовскому. – Попали на гололед, я бы, может, и выровнял машину, но времени не оставалось, грузовик летел прямо на нас. Я очень сожалею, но других вариантов не было.
Глава 5
– Главное, что все идет лучше, чем мы ожидали. Ты быстро поправляешься! – наверное, в десятый раз за последние два дня произнес Андрей Мамаев, преданно глядя в глаза своей невесте. – И отлично выглядишь, любимая.
– Спасибо… – очень медленно, но старательно проговорила она.
Андрей радостно улыбнулся, а Лада подумала о том, что он совершенно не представляет, чего ей стоило выговорить одно это слово. Слово, которое она десятки раз произносила каждый день, не задумываясь, не ощущая его на языке, не обращая внимания на звук, который вырывается из горла.
Но так было «до», в прошлой жизни.
Она не чувствовала своих рук и ног. Лада лишь смутно помнила, каково это – ощущать собственное тело. Касаться волос рукой, сидеть на скамейке в парке, ходить по лестнице, бегать. Каково это – смеяться… В голове время от времени хаотичными всполохами мелькали какие-то кадры, в которых она с трудом узнавала свою жизнь. Клочки, из которых пока не получается собрать даже бесформенное лоскутное одеяло.
Первая мысль, когда она очнулась в реанимации, была о смерти. Лада решила, что умирает. Или уже умерла. Никакого ужаса она не испытала. Вообще ничего. Она видела себя словно со стороны, какие-то размытые силуэты, которые казались ей смутно знакомыми, но они могли ей просто сниться. Лада не ощущала себя до тех пор, пока не увидела перед собой лицо мужчины в очках. Он внимательно вглядывался, а потом спросил, знает ли она свое имя.
«Лада». Она не слышала свой голос, не чувствовала губ, но незнакомец в очках почему-то очень обрадовался. И удивился. Лада только потом поняла его реакцию, когда уже оказалась в обычной палате.
– Я тебя очень люблю! Прости меня за аварию. – Андрей покаянно склонился над кроватью, и Лада видела лишь его макушку. – Все будет хорошо! Обещаю тебе!
Она уже знала про аварию, хотя совершенно ее не помнила. Она не сразу вспомнила и его, своего жениха, когда он впервые зашел вчера в ее палату.
Жених. Лада очень удивилась, когда он сказал это слово. Жених. Ее жених? Точно? Она видела перед собой симпатичного темноволосого мужчину, его левая рука была в гипсе. Бледный, осунувшийся… Лада неожиданно для себя подумала, что знала его другим – уверенным и сильным. И более молодым, что ли. Конечно, она его знала! Ведь он ее жених. Просто она его еще не вспомнила. Но чем больше она смотрела на него, впитывала в себя его образ, тем быстрее свыкалась с мыслью, что любит этого человека. И сегодня, когда он сидел рядом и говорил, какая она сильная и как он ею гордится, Лада уже не удивлялась, что он – мужчина, за которого она собирается замуж.
– Ты обязательно поправишься! Очень скоро!
Лада молчала. Мыслить куда проще, чем говорить. «Очень скоро!» Андрей врал, и она это прекрасно знала. Она слышала врачей, что они говорили, когда были рядом и думали, что она их не слышит.
От шести до двенадцати месяцев. Шансы на полное восстановление есть, но нужно бороться за каждый день. Чудо, что уже осознает себя, когнитивные функции мозга пострадали не так серьезно, как врачи предполагали. Моторика и опорно-двигательный аппарат зависят от восстановления мозговой деятельности… Длительная реабилитация в стационаре… Еще обследования.
Лада всегда быстро соображала, все схватывала на лету. «До». Застрявшие сейчас в ее голове реплики врачей еще предстоит осознать, проанализировать. Ей сложно говорить, она не может встать и пошевелить пальцем, зато думать она может.
– Мы собирались пожениться, – проговорил Андрей, сжимая в здоровой руке ее ладонь. – Обязательно поженимся! Обязательно! Ни о чем не беспокойся!
Мамаев гладил, целовал ее руки, наверное, нежно и с большой любовью, но Лада не ощущала его прикосновений. Она устала, ей с трудом удавалось продержаться несколько минут таких свиданий. Их-то и было всего два – вчера и сегодня. Но ей казалось, что к ней приходили и другие люди, просто она спала. Или они ей снились – здоровый лысый великан и высокий строгий мужчина. Марк и Олег. Кажется.
Явь переходила в сон и снова превращалась в реальность.
Сейчас Лада определенно спала. Тихо и умиротворенно. У нее ничего не болело, исчезли головные боли, которые преследовали ее даже при обезболивающем. Потому что она летела. Летала во сне. Легко и свободно. В душе царила эйфория. Счастливый сон.
Лада почувствовала, что не одна. Обернувшись, она увидела
