Чтобы не начать паниковать, прячу зеркальце обратно. Отражение меня, мягко говоря, не впечатлило, так что лучше не думать, как отреагирует Он. Хотя, вряд ли сейчас я выгляжу хуже, чем днем. По крайней мере, в джинсах-скинни и облегающем джемпере с довольно провокационным V-образным вырезом, я уже не так сильно похожа на одиннадцатиклассницу.
Машина сворачивает в сторону хорошего ЖК. Не того, куда можно попасть разве что как в музей, а вполне обжитого, с хорошей инфраструктурой по соседству, дорогими машинами на парковках и красивом сквере с мишурой детских площадок. Когда я буду зарабатывать достаточно, чтобы взять ипотеку, то куплю жилье в таком же жилом комплексе.
Такси притормаживает около среднего из трех подъездов, и первое, что сразу бросается в глаза - рослая мужская фигура на крыльце.
Мое сердце снова предательски буксует.
Я точно знаю, что это - Он. Выдает рост - я не знаю никого, кто был бы таким же рослым и широкоплечим. Не грубым раздутым качком, как те парни на разных соревнованиях, а атлетичным, слепленным так, что ни прибавить, ни убавить.
Водитель еще даже толком не остановился, а Меркурий уже идет нам навстречу.
Вежливл распахивает дверцу и протягивает ладонь.
Я все равно колеблюсь пару секунд, прежде чем вложить туда пальцы. Слишком хорошо помню, КАК на меня подействовал наш мимолетный прошлый контакт.
— Я не кусаюсь, планетка, - слышу насмешливый голос где-то снаружи.
У него шершавая крепкая ладонь. Немного прохладная, но как только его пальцы сжимаются вокруг моих, я чувствую что-то среднее между болью и оцепенением. Наверное, именно так себя чувствовал Пол Атрэйдес, когда сунул руку в коробку испытаний[1].
Меркурий уверенно выдергивает меня наружу.
Хорошо, что я в удобных ботинках, иначе мое появление было бы быстрым, коротким и грязным. Он продолжает держать меня за руку, пока сует водителю купюру, и мы молча ждем, когда машина отъедет. Только после этого Меркурий молча, не говоря ни слова, тянет меня за собой на крыльцо, а оттуда - в подъезд, еще по одной лестнице до лифта.
Нажимает кнопку.
Мы все так же взаимно молчим, пока кабинка почти бесшумно спускается вниз.
Он заходит первым, а я - следом, стараясь не слишком пялиться на наши руки.
Уже внутри, после тычка в кнопку с цифрой «9», Меркурий отпускает мою руку.
Я пячусь назад, почти что ощущая кожей его разрушительную для остатков моего самообладания энергию. Никогда не верила в эту чушь, мол, есть люди с особенными биоритмами. Но именно сегодня готова полностью раскаяться.
— Ты не слишком легко одета? - интересуется мой спутник, оценивая мой вид хватким темным взглядом.
— Я… кажется… я же на такси, так что…
Черт, черт!
Когда-то, еще в младшей школе, я заикалась. Не очень сильно, но каждый раз, когда начинала волноваться. Слова буквально застревали в горле и цеплялись за язык. Мама долго водила меня к логопеду, потом - к невропатологу, но в конечном итоге заикаться я перестала. Ровно до сегодняшнего дня, потому что не смогла произнести ни одного связного предложения из множества.
— Волнуешься? - Меркурий снова это делает - склоняет голову к правому плечу, приподнимает уголок рта в улыбке, которая, хоть и выглядит миролюбивой, заставляет меня невольно сглотнуть. - Планетка, только не говори, что у тебя первый раз.
Первый раз?
— Что ты… гм… ох… - Ладно, кажется, самое время для глубокого вдоха и мысленной считалочки.
Что он имеет ввиду под «первым разом»? Что я впервые приезжаю в гости к мужчине? Или что впервые приезжаю к незнакомому мужчине? Или что оделась не по погоде? Или что-то совсем другое?
Я могла бы состряпать еще целую кучу теорий, но лифт, слегка качнувшись вверх-внизу, останавливается.
Меркурий сворачивает направо - в просторный коридор с единственной дверью в конце. Она открыта настежь.
Я иду следом.
Что-то не так.
Все это как-то не очень похоже на то, что должно быть похоже на красивую историю знакомства, хотя я, убей бог, не понимаю, где изъян.
Этот мужчина все так же идеально выглядит.
Меня все так же дико «прет» от его улыбки, от прищура, от рослой фигуры, на которой буквально хочется «повесится».
Он вызвал мне такси, обратил внимание на то, что одета не по сезону - это похоже на заботу и внимание.
И все же я слишком хорошо знаю этот зуд в области копчика. Он не случается просто так. За все двадцать два года моей жизни не было ни единого исключения.
Где и в чем подвох?
Может быть в том, что пока я экстренно пытаюсь запустить мозг, мой Меркурий как раз переступает порог квартиры и запросто, вообще не заморачиваясь ничем, стаскивает через голову свитер?
О. Боже. Мой.
Мужчины бывают трех типов.
Точнее, мужские телеса, хоть мне никогда не нравилось это слово и я «подхватила» его из лексикона своей старшей сестры Оли, которая работает массажисткой в медицинском центре. Тип первый - это когда все печально. То есть там и живот висит, и руки дряблые, и подбородки гармошкой. В общем - основная, увы, часть мужского населения нашей столицы. Второй тип мужских фигур Оля ласково называет «не лентяй» - то есть, когда и генетика не подкачала, и он иногда ходит в зал, не злоупотребляет пивом и в целом присматривает за собой.
А вот третий типа - это, выражаясь терминологией Оли, «хочу от него детей!» Когда тело можно выставлять в музей и брать деньги за просмотр.
Мне третий тип никогда не попадался, всегда был только второй - парней из балета нельзя назвать качками, и многие из них не уважают профессиональный фитнес, считая развитую мускулатуру - уродством. Поэтому, хоть Оля часто рассказывала о своих клиентах из третьей, я была уверена, что она преувеличивает и все эти мускулистые красавчики с бицепсами, трицепсами и выпуклыми квадратиками пресса, существуют в основном в ее, склонном к преувеличению, воображении.
Но прямо сейчас.
Боже мой, я смотрю на одного из них, и он так же реален, как настойчивый зуд в кончиках пальцев, которые я нервно сцепляю за спиной.
Он высокий - это мой личный фетиш, и то, что он явно следит за собой, было понятно еще по рукам. Но без футболки эта смуглая кожа без единого волоска даже на животе, представляет собой один сплошной рельеф - широкие плечи, покрытые татуировками, выделяющиеся грудные мышцы, живот со всеми этими, прости господи, «кубиками». Я уверена, что если потрогать - все это будет твердое как камень.
— Эй, планетка, ты сейчас покраснела или мне показалось?
Я открываю рот, самонадеянно думая выдать уместную шутку, но вместо этого выдаю только какой-то очень неприличный звук, похожий на тот, который Ирен Адлер поставила Шерлоку на входящее сообщение[2].
— Какая… ммм… интересная реакция.
Я снова попадаюсь на крючок низкой вибрации этого голоса и, наверное, поэтому пропускаю момент, когда Меркурий вдруг снова оказывается слишком близко ко мне.
Впритык.
Он уже не улыбается, когда нависает надо мной всем своим ростом, и когда его рука змеей обвивается вокруг моей талии. Его лицо в тени упавшей на глаза челки, и я могу только догадываться об истинном выражении его лица. Это предвкушение? Ожидание? Напряжение?
И, хоть моя голова практически полностью перестает работать, рефлексы тела никто не отменял. А тело протестует против такого непрошеного и грубого вторжения в пространство его личных границ, поэтому я скорее вижу, чем осознаю, как мои ладони упираются в его обнаженную грудь в бессмысленных попытках оттолкнуть.
Я была права - у него стальные мышцы.
Хватка на моей талии - тоже как будто железный обруч.
И нужно признать, что против него я абсолютно везде беспомощна, так что если подозрения Алёны оправдаются и он окажется насильником, моя участь уже решена.
— Пожалуйста, - шепчу деревянными от испуга губами, - я не… мне… не нужно… пожалуйста, не делай со мной… ничего.
Страх наполняет голос нотками паники, и я снова, хоть это и безуспешно, пытаюсь оттолкнуть его от себя.
