бы католичка?
Я отрицательно покачала головой.
– Извините.
Моретти выглядел довольным.
– Я скоро вернусь.
– Пойду тоже расплачусь, – сказал офицер Митчелл.
– Грифф, ты справишься тут? Как закончу, я вернусь и побуду с ней, пока ты будешь ходить за эвакуатором.
– Хорошо.
Эвакуатор.
Черт.
Я была уверена, что это будет стоить денег, хотя и не имела понятия сколько. Правда была в том, что я выросла в довольно-таки богатой семье, но совершенно не знала, сколько стоили обычные вещи.
Теперь мне нужно было многому еще научиться, когда я была сама по себе.
Реальность оказалось тяжелой. Я выпила немного воды в надежде, что это было что-то более крепкое.
– Так, Блэр Бофорт. Вас где-то кто-то ждет?
Гриффин Дэмпси осмотрел мое платье.
– Например… у алтаря?
Я удивленно посмотрела на него.
– Это не свадебное платье.
– Нет?
– Нет, это мое платье на бал дебютанток.
С трудом скрывая улыбку, он сказал:
– Конечно.
– Я надела его только потому, что оно не поместилось в чемодан.
– А корона?
– Это тиара, моя самая любимая тиара. Не хотела ее сломать.
Он поправил свою бейсболку на голове и посмотрел на меня прищурившись, явно недоумевая, прикидывалась ли я.
Я тяжело вздохнула.
– Моя машина слишком маленькая, чемодан тоже. Не все поместилось бы туда.
– Почему тогда не взять минивэн?
Я пожала плечами.
– У меня ведь нет с собой мебели.
– У тебя есть бальное платье, но нет дивана?
Я выпрямилась на скамейке.
– Это не просто бальное платье, мистер. Я его надевала на самые значимые вечера в жизни, понятно? Я танцевала в нем и чувствовала себя красивой. Словно моя жизнь была началом чего-то большого. Это то чувство, за которое я должна держаться, в особенности сейчас.
– Почему именно сейчас?
Я хлюпнула носом и отвела взгляд от парня.
– Это личное.
– Хорошо.
Я всеми фибрами души надеялась, что он начнет расспрашивать про детали, и меня немного разозлило, что он этого не сделал.
– Если хотите знать, в последнее время мои жизненные условия изменились, и мне больше не принадлежит то, чем я раньше владела.
– Мне жаль это слышать.
– Моя семья переживает сложный период, – продолжила я, словно он попросил об этом.
– Такое случается.
– Мой отец принял… несколько необычных финансовых решений, что обернулось так называемым уклонением от уплаты налогов, и сейчас он ждет решение суда. Но он не плохой человек – просто принял несколько неправильных решений.
Бедный парень, видимо, не знал, что сказать, но я не могла остановиться и продолжала говорить (это моя вечная проблема):
– Нам пришлось продать все, что нам принадлежало, вплоть до мебели, чтобы покрыть налоги и оплату юридических услуг. Моя мама переехала обратно к бабушке, которая ей сказала: «Я говорила тебе не выходить за Бофорта» и предложила мне выскочить за старого промышленного магната из ее дома отдыха, но я отказалась от этого. Я предпочту быть бедной, чем стать трофейной женой.
– Я не виню тебя.
– Потом у нас была большая ссора, так как моя семья не привыкла к тому, что я могу постоять за себя. Они думали, что я сделаю так, как они мне сказали, потому что я всегда должна была это делать. Но не в тот раз.
Я приподняла голову.
– На этот раз я сделала то, чего хотела.
– И что это?
– Начать все заново в новом месте. Я собираюсь начать свой бизнес.
– Какого рода бизнес?
– Пекарня.
– Пекарня? – Гриффин казался действительно удивленным.
– Почему нет?
– Они сказали, я должна поступить в университет и выбрать подходящую специальность, вроде истории или французского языка. Поэтому я поступила.
– На какую именно специальность?
– Французский язык, – сказала я, хитро улыбнувшись. – И в течение первого курса, будучи за границей, я тайно посещала курсы французской выпечки. Конечно же после выпускного класса я получила тепленькое местечко, которое хотели для меня родители, жила в квартире, которую они мне предоставили, и посещала все скучные культурные мероприятия, на которых они настаивали, где пила дорогое шампанское, танцевала с мужчинами в костюмах и делала вид, что весело проводила время.
– Звучит как истязание.
– Так и было, – сказала я, хотя, возможно, парень пошутил.
– А внутри я медленно умирала и продолжала себя спрашивать: «И это все? Я собираюсь до конца своих дней скучать и быть нереализованной? Быть богатой равноценно продаже моей души!»
– Я не знаю. Твоя душа, вероятно, гораздо дороже моей.
– Поэтому я решила сделать что-то с этим и несколько лет тайно работала на кухне одной кофейни по утрам, с пяти до восьми. Затем я приезжала домой, переодевалась и приезжала в офис к девяти. Никто из моей семьи не знал об этом.
– Я рад за тебя, – он усмехнулся, и я заметила у него ямочку на щеке.
– Что в этом забавного?
– Я не знаю.
Он снова поправил свою бейсболку.
– Просто тот факт, что тебе нужно было скрывать от родителей свою работу.
– Не в том случае, когда это мои родители. Как бы то ни было, в моей жизни случился резкий поворот событий, и я восприняла это как знак, что мне нужно убежать от своей прошлой жизни и начать новую в новом месте. Вот чем я, собственно говоря, и занимаюсь.
– Удачи.
– Спасибо.
Я изучила его лицо и ждала, когда он начнет рассказывать свою историю. Было бы вежливо ответить тем же, верно?
– Та-а-ак, – настаивала я.
– Так – что?
– Так что насчет тебя?
– Я механик. Мои родители приняли это.
Я ожидала продолжения.
– И это все?
– Это все.
– Ты всегда хотел быть механиком?
