достоинства.
— Мы с тобой не договоримся, да? — уточняю я на всякий случай.
— Ответ положительный. Мне не нужны от тебя деньги.
Последняя фраза была сказана тихо и с подозрительной хрипотцой, будто у Родиона на меня очень гнусные планы, на которые ни одна приличная женщина не согласится. Запахиваю ворот халата под горло и поджимаю губы, но это не производит должного эффекта. Родион смотрит в глаза и молчит.
Ему не надо говорить, чтобы я и так поняла: он хочет меня. Мне кажется, я даже вижу в его зрачках, как он грубо и против воли берет меня на мраморной лестнице, игнорируя крики. Вот настолько у него красноречивый взгляд, от которого учащается сердцебиение и дрожат пальцы.
— И куда мне идти? — сипло спрашиваю я.
— Отведи гостью, — коротко обращается Родион к Алексу и шагает прочь к двойным дверям справа от входа.
Вздрагиваю на лестнице, ступени которой холодят босые ноги. Тишину разрывает громкий и истеричный сигнала. Алекс торопливо отвечает на звонок, застыв в полумраке, и молча кивает, будто собеседник на другом конце видит его.
— У матери его нет, — оглядывается на Родиона, который остановился в дверях, — и она тоже ничего не знает.
Выхватываю телефон под удивленный возглас Алекса и кричу:
— Клавдия Ивановна! Это я!
— Хули ты орешь, припадочная? — шипит в трубке мужской голос. — Я чуть не оглох!
— Клавдия Ивановна! Вы живы? Они вас не тронули?!
Алекс вырывает у меня смартфон, сбрасывает звонок и прячет телефон в карман, сердито глядя мне в лицо. Он не одобряет моей наглости, как и Родион, который, тихо прищелкнув языком, скрывается в темноте дверного проема.
— Не кричи, — шепчет Алек.
— Она жива? — я понижаю голос.
Кивает и продолжает путь. Почему бы Родиону не похитить Клавдию Ивановну? Если Сергей сделал бы выбор, то точно в пользу своей матушки, хотя он и ее тоже кинул. И это так печально. Неужели мой супруг не подумал в момент опасности о родных и близких?
— Да жив он, — отзывается Алекс, заметив, как я украдкой вытираю слезы. — Он из тех, у кого кишка тонка…
— Не смей так говорить о моем муже, — поднимаю взгляд на него. — Он сложный человек, но не мерзавец.
— Боюсь, тебя ждет большое разочарование, — лицо Алекса сминается в презрительную гримасу. — И твой муж не сложный человек, а попросту крыса.
Ведет по коридору, а мне нечего ответить на его обвинения, чтобы их опровергнуть. Только сам Сергей в силах сейчас доказать себе, мне и Родиону, что он мужчина, который ошибся и готов нести за проступок ответственность.
Явись он ко мне и расскажи, что проиграл чужие деньги, то случился бы грандиозный скандал, после которого я, вероятно, села бы рядом и вместе с ним подумала, а как быть дальше. Я бы на время отодвинула в сторону злость, ревность, обиду и желание немедленно уйти, хлопнув дверью, и направила все силы, чтобы его спасти, ведь он мне не чужой человек. Он — моя семья, а я, видимо, для него давно посторонняя женщина.
Алекс распахивает передо мной дверь и в унынии захожу в комнату, утопающую во мраке. Щурюсь от внезапно вспыхнувшего света и закрываю глаза рукой.
— Доброй ночи.
Стою посреди просторной спальни, как нищенка в покоях какой-нибудь графини. Белое дерево облагорожено вычурной резьбой и позолотой. Стены оклеены светлыми обоями с цветочным орнаментом и украшены молдингами, а на окнах висят тяжелые и плотные шторы и многослойные ламбрекены.
Я вымотана, но не спешу валиться на широкую кровать с высоким изголовьем. Мне неуютно, муторно и тоскливо. Я в доме врага, и если я лягу под одеяло, которое соблазняет сладкими сновидениями, то я приму правила игры. Я ведь должна бороться, но каким образом мне отстоять себя?
Глава 5. Вопрос с подвохом
Я удивилась тому, что дверь в мое временное пристанище не заперли, а на окнах, что выходят на сад и трехъярусный фонтан, подсвеченный лампочками под водой, нет решеток. Забавно, началось все с хомутов на ногах и руках и мешка на голове, а пришло к уютной спальне с огромной кроватью. Где темница, спрашивается? Что за неприличное гостеприимство к жене нечистого на руку подчиненного?
Выглядываю в пустой коридор, прислушиваюсь к тишине и несмело выхожу из комнаты. Потоптавшись на ковровой дорожке, решительно шагаю к лестнице, с которой в коридор выныривает Родион. Он ослабляет галстук и останавливается. Притормаживаю и я.
— Мне бы водички выпить, — едва слышно лгу я.
Могла бы из крана глотнуть водички, пустая ты голова, если жажда так замучила. Родион заносчиво кивает, и я обхожу его по стеночке, с опаской поглядывая в надменное лицо. Развязал галстук, расстегнул ворот рубашки, а такое ощущение, что не шею с яремной впадиной оголил, а весь торс.
— Спокойной ночи, — говорю я и криво улыбаюсь.
Мне не важен ответ, поэтому спешно спускаюсь в холл и в растерянности замираю. Что дальше? Да, я прекрасно понимаю, что в ловушке, но сидеть, а тем более лечь спать, я не могу.
— Куда ты, Яна?
Опомнившись у открытой входной дверь, стискиваю холодную бронзовую ручку. Оглядываюсь на Родиона. Пока раздумывала над тем, что предпринять, выпала из реальности и на автопилоте решила сбежать в ночь.
— Я составлю тебе компанию.
Родион стоит у лестницы, спрятав руки в карманы брюк. Напряженный и сосредоточенный. И мне становится неловко, что создаю серьезному человеку лишние проблемы, но одергиваю себя. Это он проблема. Не я и не мое естественное желание покинуть чужой дом.
— Ну, составь, — пожимаю плечами и иду налево.
— Там бильярдная.
Останавливаюсь и удивленно смотрю на Родиона. Он серьезно? С другой стороны, чему мне изумляться? Это в обычную квартиру не запихнуть бильярдный стол, а тут места полно.
— Хочешь сыграть?
— Я не умею.
— Научу.
— Нее-е-еет, — из меня вырывается истеричный смешок.
Я в курсе, как учат играть в бильярд: прижимаются сзади под предлогом помочь правильно удержать кий и велика вероятность, что игра закончится не забитым шаром в лузу. Жарковато, и откидываю волосы за спину и выдыхаю, шумно и с присвистом.
— Твое решение, — едва заметно хмурится и указывает на двери, в которых он скрылся пятнадцать минут назад. — Прошу.
Проходим через гостиную.
