— Курю, набиваю татухи, ругаюсь матом, давно не девственница. Тебе оно точно надо, а?
Кир даже на секунду не задумался.
— Точно.
— Говори, что хотел.
— Здесь?
— Почему нет? Быстрее начнем, быстрее закончим.
Обидно. Слышать то, что от тебя хотят поскорее отделаться, было крайне обидно.
— Мы договаривались на целый час. Будь любезна, Поля, потерпи, раз обещала.
Полина прищурилась от дыма и хищным взглядом посмотрела на Кира. Надо же, какой настырный. Она каждый раз продолжала этому удивляться.
— А я чем занимаюсь? Внимательно слушаю, — повторила она, отправив окурок в мусорку.
— Я не буду разговаривать в курилке.
— Это твои проблемы.
— Ладно, я понял, — вздохнул Кир, а затем… просто схватил ее под коленями и ниже лопаток, взял на руки и куда-то потащил.
Глава 5
Когда Кир поднял ее на руки, сразу почувствовал, какой пушинкой она была. Поля всегда выделялась среди других девочек сильной худобой, со стороны казалось, будто на ее талии можно поставить широкие мужские ладони — и они сомкнутся.
Полю никогда не носили на руках, но прямо сейчас большой радости от происходящего она не испытывала. Не так легко расслабиться в руках того, кого пытаешься отшить. В очередной раз.
— Поставь меня, — не попросила, а потребовала Полина.
— Для чего? Ты убежишь еще. Вот дойдем до кафе ближайшего, посажу на кресло, тогда и поговорим.
— Да не сбегу я, Кирилл! Ну поставь же!
Он аккуратно опустил девушку на землю, но сработало не то, что она дважды кричала об этом, а то, что назвала его по имени. Нет, ничего против фамилии он не имел, звучная, запоминающаяся. Но все же по фамилии и в школе называли, и в универе. А девушка, в которую ты влюблен, могла бы и по имени обращаться. Кир расценил это как хороший сигнал, но промолчал.
До кафе, спрятанного дальше по проспекту на первом этаже огромного серого здания, дошли молча. Кир, решив побыть джентельменом, пусть и с татуировками, торчащими из-под рукава куртки, придержал Полине дверь, помог раздеться и даже стул отодвинул, когда она садилась. Шевелева удивлялась, встречая каждое его действие поднятием брови и поджатыми губами.
— Есть хочешь? Тут, правда, выбор не особо большой, но если ты голодная…
— Сэндвич с курицей и американо с сахаром, — быстро сообразила Полина.
Теклер кивнул, направляясь к кассе, и уже через пять минут вернулся с целым подносом. Полина, к его большой радости, никуда не убежала за это время, а ведь сомнения были.
— Сколько скинуть? — спросила Поля, открывая банковское приложение на телефоне.
Кир подавился кофе второй раз за день.
— Ты с ума сошла? Я приглашал. Ну ладно, я упрашивал, так и быть. Но не надо ничего.
— Ладно, — Полина спрятала телефон обратно в карман, потянулась к стаканчику, высыпала сахар из пакетика, размешала деревянной ложечкой и обратно надела черную крышку. — Давай тогда к делу. Говори.
Кир поставил свой стаканчик на место, сложил руки на груди, боясь резких выпадов Полины, и начал то, что стоило сказать уже давно.
— Окей. Я говорю, ты не перебиваешь, хорошо? Я скажу то, что должен был сказать несколько лет назад. Ты мне нравишься с десятого класса, Полин. Еще с тех пор, когда встречалась с Яниным.
— Именно потому, что встречалась с ним?
— Я же просил — не перебивай, — возмутился Кир, но спокойно. Полина подняла вверх руки, выбрасывая белый флаг. — Ты мне нравилась потому, что ты — это ты. Но на девушку лучшего друга не смотрят по определению. Представляешь, в какой заднице я был? А потом вы разошлись, я даже обрадовался. Может, звучит хреново, зато честно, да? И за весь год ты мне даже шанса не дала.
— Может, я не хотела обнадеживать? — предположила Полина, покручивая горячий стаканчик в руках.
— А разве могла ты заранее на сто процентов быть уверенной, что у нас ничего не выйдет, По?
Ей пришлось опустить глаза и мысленно ковырять свой сэндвич. Разве могла? Вряд ли. Но причины вести себя так, как она вела, определенно были.
— Понимаешь, Теклер, — и вновь она называла его по фамилии. — Ты — его лучший друг. Я не могла разделить вас даже в ассоциациях. Вы всегда рядом.
— Но я не его тень! Я самостоятельный человек, Полин! Понимаешь, самостоятельный!
— Но не тогда, Кир.
Оба посмотрели друг на друга и отвернулись. Воспоминания залезли в голову тяжелым шлейфом, который не выветривается.
Полина подставляет Марата на выпускном, выдавая прошлогоднее фото за свежее. Лекс ревнует Марата. Кир ревнует Полю. Лучшие друзья лупят друг друга, сбивая кулаки до крови. Потом — месяцы напряжения и тишины. Их дружба уже не была идеальной, но выстрелила из заряженного пистолета именно Полина. Выстрелила в самую цель, задев то дорогое, что было у парней.
— Все это уже в прошлом, Поль, — заговорил Теклер после паузы. — Он остался дома с ней. Мы с тобой здесь. Думаешь, не хотелось выть от тоски, когда ты бросила меня в черный список и всех поудаляла из друзей, чтобы я не смог до тебя дотянуться? Думаешь, мне понравился этот год, когда я не мог тебя найти? А теперь вот нашел. И никогда не поверю, что это случайность.
— А что это меняет, Теклер? — спросила Полина, теребя пальцами тонкую бумажную обертку сэндвича.
— Все, Полин. Все меняет. Повторю: он там, в другом городе. А мы здесь. Ты не можешь вечно жить прошлым. Ты достойна большего, Поль.
Фраза, которая попала в самое сердцечко.
Никто и никогда не говорил Полине, чего она достойна. Родители предоставляли ей право выбора, по сути — бросали на произвол судьбы, «подруги» соглашались, не решаясь даже спорить. Марат… Они были слишком маленькими, чтобы говорить о серьезных чувствах. Он оказался неплохим парнем для шестнадцатилетней девчонки, но сейчас ей требовалось больше, чем он мог дать ей тогда.
Лекс. Вот она, к огромному удивлению Полины, смогла стать той, кто всегда находил нужные слова, не боялся высказать свое мнение. Они обе были сильными девочками, каждая со своей личной драмой. Только Саша нашла утешение, укрывшись в крепких объятиях Марата, а Полина по-прежнему пряталась от мира, в свободное от учебы время делая наброски в скетчбуке. Она всегда любила рисовать, для нее это был мир образов и ярких картинок, но родители не говорили, что получается хорошо, скорее, наоборот, обесценивали ее старания, бросая глупые слова… «Уроки бы делала лучше».
Нет, она не была художницей от Бога, но считала себя довольно талантливой. Только открыть это никому не могла. Карандаш и желтая бумага скетчбука спасали, когда мир казался особенно недружелюбным.
Ты достойна большего.
А правда ли это? Или он говорит только для того, чтобы прозвучало красиво?
— Поль…
Полина не сразу поняла, что они все еще здесь, так далеко улетела в своих мыслях.
— Я не могу заставить силой. И я понимаю, что по-обычному уже не получится. Но если ты когда-нибудь созреешь… или если что-то будет нужно…
— Я поняла.
Кир предложил проводить хоть до метро, хоть до дома, но Полина отказывалась. Не понимала еще, что просто так не отделается от него. Они шли молча, и даже в метро, хоть и стояли в полуметре друг от друга, молчали. Смотрели глаза в глаза, кто кого переглядит, и никто не мог отвести взгляд.
Полина вышла на своей остановке, моргнув на прощание вместо простого «пока».
Кир просто смотрел, как быстро теряет ее в толпе.
Теклер не ждал, что она напишет на следующий день, но вся неделя растянулась и стала какой-то бесконечностью. Полина молчала, в сети появлялась редко, Теклер бесился и хотел подкараулить ее возле университета в то же время, на которое она назначала встречу в надежде, что это её стабильное расписание. Но он понимал: если Поля ещё ничего для себя не решила, толку не будет. Стиснув зубы, он ждал дальше.
А Полина находилась в прострации. Кир умудрился пошатнуть те железные стены, которые она месяцами выстраивала вокруг себя. Пошатнуть, но не расшатать. Просто слышать, что ты хоть кому-то нужен в этом мире, — уже волшебное чувство. Если бы только ощущать его в ответ к тому, кто это говорит…
