позе. Лапы — под моей юбкой, выше колен. Дыхание… по-моему, он перестал дышать. Я смотрю в его лицо — оно каменное. Абсолютно ничего не выражает. Но глаза…
Глаза страшные.
Пылающие. Голодные. Волчьи.
— Пусти меня! — пищу я.
Он не шевелится. Кажется, он меня даже не слышит… У него что, паралич?
Я начинаю ерзать.
Он стискивает зубы. Но зато смотрит осмысленным взглядом. Берет меня своими лапищами за талию и ставит на пол. Подталкивает к двери.
— Иди отсюда!
Можно подумать, это я к нему пришла! И это я заставила его искать на мне наркотики!
— Быстро! — орет он.
Я вылетаю за дверь.
Псих… Маньяк… Извращенец!
Я несусь куда-то, не разбирая дороги. Лишь бы подальше отсюда… От этой страшной двери. От этого дикого и нереально странного Волчары…
Вылетаю на улицу. Падаю на скамейку в ближайшем сквере, через дорогу от клуба. Пытаюсь отдышаться.
Что это было вообще?
Он говорил про наркотики в белье. Но, к счастью, в трусы ко мне залезть не пытался. А что он делал?
Я не знаю.
В любом случае, надо уносить ноги.
Но… блин… Моя сумка осталась в клубе. А там телефон и ключи от квартиры… Неужели мне придется возвращаться?
Варлам
Что это было вообще?
Капец у меня крышку сорвало! Набросился на девчонку. Сам не понял, с чего вообще. Обыск, блин… Откуда это? Само с языка сорвалась.
Перед парнями теперь неудобно. Просто дверь на пункт охраны была ближе всего по коридору. А меня накрыло не по-детски.
Видно, от неожиданности. Никак не ожидал встретить вчерашнюю малолетку в клубе. А она пришла…
Я что, подросток в пубертате? Погладил девчонку по бедру и чуть не обкончался?
И это после вчерашнего марафонского забега. Когда я так затрахал Марину, что она взмолилась о пощаде
— Варлам, я больше не могу.
— Ну и… иди тогда.
— Ты сегодня такой странный…
— Устал просто, — буркнул я.
— Устал?! Непохоже.
А я реально устал! От того, что у меня в башке торчит эта худосочная малолетка в этом своем секси-шмекси платье.
Так и не удалось ее оттуда вытрахать.
Поэтому и набросился сегодня…
* * *
Я сижу в своем кабинете. Ко мне заглядывает Марат.
— У них тут корпоратив, — сообщает он.
— У кого?
— У салона красоты «Эгоистка». Они на соседней улице, знаешь?
— Знаю. Но не понял, зачем мне эта информация.
— Девчонка там работает. Администратором.
Вот, значит, как… Вот почему она здесь оказалась.
Салон красоты знаю. С хозяйкой его Галиной знаком. Шапочно. С мужем ее покойным как-то пересекался. Крутой был мужик. Слишком крутой. Такие долго не живут.
— Я что, о чем-то тебя просил? — спрашиваю я Марата, сдерживая гнев.
Докладывает он мне… Нафига?
— Нет, — спокойно отвечает мой начальник охраны.
Он всегда в курсе всего. А про девчонку, с которой я закрылся, ему уже доложили. Блин. От своих же не спрячешься…
— Не надо мне оказывать ненужные услуги! — рявкаю.
— Понял.
Понял он…
Еще бы я чего-нибудь понял.
— Она, кстати, вернулась, — выдает Марат. — Пять минут назад вошла в клуб.
— А чего молчишь?
Марат пожимает плечами. Смотрит на экран телефона — туда поступает сигнал с камер наблюдения.
— Сейчас выходит из второго банкетного зала.
Минута — и я уже на месте.
Вижу ее.
Плиссированная юбочка, белые носочки, рубашечка… мечта педофила, мля… Но я-то не педофил! И тощие малолетки мне сроду не нравились.
Но эта сама нарывается. Вернулась… Значит, понравилось.
Она замечает меня. Замирает на месте, сделав испуганное лицо. Хорошо играешь, детка. Любишь такие игры? Не любила бы, не пришла бы.
Она пятится назад.
А я… просто поднимаю ее и перекидываю через плечо.
— Эй, ты совсем офигел? Пусти меня!
Она колотит по моей спине кулаками и сумкой. А я кладу ладонь на ее упругую попку. Кайф… Второй сжимаю тонкую щиколотку. Почему эти ее белые носочки меня так заводят? Идиотизм.
Тащу ее по коридору в свой кабинет. К счастью, под дороге нам никто не попадается. Может, Марат позаботился… Тогда — спасибо ему.
Закрываю дверь на замок и бросаю ее на кожаный диван.
Ошибся я в ней. Не принцесска она. Испорченная штучка. Сама пришла…
Но брыкается, как дикая кошка. Царапается, кусается. Давай детка, сопротивляйся. Мне нравится. Тебе, по-любому, тоже. Любишь такие игры? Мне, походу, тоже зашло.
Она верещит:
— Что ты делаешь? Отпусти меня! Я буду жаловаться! Я в полицию пойду!
Это тоже часть игры…
Чтобы не орала, я просто накрываю ее губы своими. Какая сладкая… Кусается, зараза.
Да! Кусай меня, детка… Заводит нереально.
А я тебя сейчас просто сожру… Меня так накрыло, что перед глазами красная пелена, в висках колотится пульс, а штаны разрывает от бешеного стояка.
Я сжимаю ее грудь. Рубашка тонкая, лифчик без этого дурацкого поролона — как я люблю. Чувствую ее затвердевшие соски. Кайф…
Одно движение — и моя рука между ее ног. Трусики влажные. Хочет. Но ломается… Пусть. Некоторым девкам это просто нужно. Типа, я не такая, он сам.
Она снова кусает меня за губу и что-то верещит про полицию. И я вдруг думаю: а вдруг все-таки малолетка? Я не знаю, кем она там работает у Галины. Может, подработка в свободное от учебы время.
А я детей не трахаю. Даже если у меня бешеный стояк.
Если ей меньше восемнадцати… Я смогу оттащить себя от нее.
— Сколько тебе лет? — спрашиваю я, оторвавшись от ее сладких губ.
— Двадцать пять! — зло выпаливает она.
— Да ладно…
А выглядит на недокормленные восемнадцать.
Все в порядке. Двадцать пять лет. Сама пришла. Хочет меня.
Препятствий нет.
Яна
Он страшный. Дико страшный. Весь! От широченных каменных плеч, разрисованных татуировками, до мощных бедер и вздувшейся бугром ширинки.
Меня трясет от ужаса. Испуганные колючие мурашки табунами носятся по всему телу. Но особенно меня пугает его голос…
— Да, детка… Сопротивляйся. Меня заводит!
Он снова пытается поцеловать меня, и я кусаю его губу. Ему хоть бы что.
А его руки в это время шарят по моему телу. Его ладонь на моей груди. Я чувствую жадные пальцы через тонкую ткань рубашки. Он гладит мой сосок… Легонько сжимает его. Это ужасно!
С моих губ срывается хриплый выдох.
— Нравится?
— Нет!
Его губы в вырезе моей рубашки. Горячие, нетерпеливые…
Меня бьет дрожь. Ноги и руки ослаби. От ужаса я превратилась в кисель. Сейчас он расстегнет пуговицы, сорвет с меня лифчик и…
Я собираю все
