Тогда ты можешь не беспокоиться о результатах, — пожимаю плечами. — Верно?
— Я только хотела порадовать тебя, Артур. Ты будешь хорошим отцом, а я мамой. Твоя жена - пустоцвет…
— Прекрати, — цежу сквозь зубы.
— Но это правда.
— Замолчи! — рявкаю я. — Да! Это она должна носить моего ребенка, не ты, дрянь! Мне тебе напомнить, о чем мы договаривались?! Тебе были нужны деньги! Подарки! А мне нужна была кукла! Все! — Господи… — со стоном прячу лицо в руках.
— Через девять месяцев ты пожалеешь о своих словах, когда мы сделаем тест на отцовство.
— Почему же через девять месяцев? — я вновь откидываюсь на спинку кресла и закидываю ногу на ногу.
— Я округлила, — кокетливо хихикает и поглаживает плоский живот, хитро поглядывая на меня. — Нам всего три недельки, но нас уже тошнит.
— Вот меня тоже тошнит, — перевожу взгляд на окно, — от твоей тупости. Тест на отцовство мы сделаем раньше девяти месяцев. Сюрприз, крошка, — опять смотрю в удивленное лицо Карины. — Сейчас можно узнать, кто отец во время беременности. Я уточню этот вопрос.
— Я не знала… — изумленно округляет глазки.
— Ты о многом не знаешь. И мне страшно, Кариша, кого ты родишь. Интеллект ребенку передается от матери, а он у тебя как у амебы.
А я где-то рядом с ней плаваю.
— Я возьму на себя ответственность за ребенка, если он мой, — устало вздыхаю.
Глаза Карины вспыхивают надеждой и радостью.
— Женой ты мне не будешь, это однозначно и не обсуждается, — приглаживаю волосы и покачиваюсь в кресле. — Я возьму тебя и ребенка на содержание.
Глаза все еще горят. Запахло деньгами, и она вся приосанилась. Конечно, она оскорбленно поджимает губы, но она не может скрыть свою алчность.
Я не один такой особенный, у кого ребенок на стороне от любовницы. Ничего особенного не случилось. Подумаешь, секретарша поставила меня в коленно-локтевую позу…
— Ты его запишешь на себя? У него будет твоя фамилия и отчество? — Карина встряхивает волосами.
— Такой вариант я не отрицаю, Кариша, но тогда ты ему матерью не будешь.
— Что?
— Я могу его у тебя забрать, — я холодно улыбаюсь, — но тогда не идет речи о твоем ежемесячном содержании, но ты подумай еще, милая. На аборт я тебя насильно не отправлю, потому что… — оправляю пиджак за лацканы и равнодушно продолжаю, — это будет жестоко по отношению к тебе, а каждая жизнь — это дар. Ну и вдруг в тебе действительно проснулся материнский инстинкт?
— Проснулся, — опять на меня взирает глазками порочного ангелочка. — Я все понимаю, Артур. Тебя эта новость шокировала, но ты… тебе надо время все осознать и принять. Я не твоя жена…
— И очень жаль.
— Это не любовь, это привычка.
— Иди, Кариша, — сжимаю кулаки, — моя жена не твоя забота. И молись, чтобы твой трехнедельный пупсик был моим, а то тебя ничего хорошего не ждет.
Карина встает и делает шаг к столу, закусив нижнюю губу.
— Артур Борисович… — кокетливо ведет пальчиком по столешнице, томно поглядывая на меня, — как насчет… — выдыхает, — того, чтобы я вас порадовала…
— Проваливай, Кариша.
Но она меня не слушает. Обходит стол, повиливая бедрами, а затем нагло разворачивает кресло к себе. Внутри содрогаюсь от отвращения. Все, что меня привлекало в Карине, теперь отталкивает до черных пятен ярости в глазах. Какая она мерзкая в жалких попытках соблазнения, которые прежде работали на отлично.
— Артур Борисович, — медленно опускается на колени, вглядываясь в глаза, а я встаю и шагаю прочь.
— Меня ждет жена.
— Раньше тебя это не беспокоило, — летят мне в спину тихие слова, которые оплеухой бьют по затылку.
— Верно, — оглядываюсь у двери.
Карина сидит на столе и сладко улыбается:
— Я без трусиков, Артур Борисович… — сантиметр за сантиметром раздвигает ноги.
В брюках становится тесно от ее наглой провокации. Медленно выдыхаю. Меня вот переклинит, и моя агрессия перетекает в дикую похоть к бессовестной потаскушке на моем столе. И та, она без белья.
— Артур Борисович, — грациозно соскакивает со стола, задирает юбку. — Я была очень плохой девочкой, — разворачивается ко мне спиной и опирается локтями о столешницу, выгнувшись в пояснице, — меня надо наказать.
Сжимаю ручку двери. Все ее прелести напоказ. Хочу здесь и сейчас и начхать, что пять минут назад я едва сдерживался от того, чтобы не открутить голову Карине голыми руками.
— Меня… ждет… — каждое слово мне дается с трудом, — жена.
Распахиваю дверь и торопливо выхожу. Я расслабился, потерял контроль и это меня бесит. И больше всего нервирует, что Вита не боится уйти в никуда, но я должен был предположить, что она не стерпит моей интрижки, ведь когда-то именно твердость ее характера меня и очаровала.
***
— Он хочет провести тест на отцовство, — сижу на подоконнике и наблюдаю, как машина Артура покидает парковку.
К женушке, негодяй, поехал. Вспомнил, что он муж. Прелесть. Еще пару часов назад был рад, что она на недельку смылась в санаторий.
— Не купился? — смеется Дима в трубке. — Я же тебе говорил, что твой план очень сомнительный.
— Я недооценила его жену.
Да не в жене его даже дело, а в том, что я зря запаниковала и сказала, что в туалете таблетки выблевывала, но меня приперли к стенке. Я испугалась разъяренного взгляда Артура. Я его таким еще не знала. Я должна была давить на то, что таблетки не сработали и что случилась осечка.
— И я о ней я тебя предупреждал, Карина, — вздыхает Дима. — Пусть наш Артур Борисович хорохорится, но он к Витаминке стальными канатами привязан. И, честно сказать, они оба упрямые и друг друга стоят в плане твердолобости.
— Он ее не любит.
— Он решил в свое время, что она его женщина, Карина. И виагра в кофе по утрам…
— Ты ведь сам это предложил! — взвизгиваю я.
— Я экспериментатор, милая.
— Ты врач!
— Семейный доктор, — Дима ехидно смеется. — И ведь отчасти сработало, просто у тебя мозгов, как у курицы. Ну что, Кариша, будем тебя еще раз зашивать?
— Я реально залетела,
