станешь так трястись над сестрой? – смотрит на меня с распахнутыми в удивлении глазами.
- Я уже сказал, - говорю коротко, меня гложет то, что не могу проводить всё своё время рядом с ней, гложет, что приходится обманывать, и кинжалами режет от того, что придётся сделать.
Сука! Как она будет без ребёнка, без меня? Она же сума сойдёт! Но другого выхода нет! Я не допущу, чтобы она попала в дом к этому старикану, чтобы испытала всю его жёсткую натуру на себе, а после её выдадут за какого-нибудь аристократа с пухлым счётом в банке, и только из-за того, чтобы отомстить за ложь своей невестке!
МИЛАНА
Дверь в ванную комнату открылась, в помещение зашёл любимый, с голым торсом, но уже в домашних штанах. Чуть не давлюсь зубной пастой, замираю, скольжу жадным взглядом по его широким плечам, груди, по накаченным кубикам пресса. Нельзя, Мила!
- Милаш…, - ласково зовёт меня Паша, подходит, обнимает сзади, губами касается коже на шее, - я тут подумал, - запинается, глаза прикрыл, словно собирается духом, чем меня настораживает, почему-то внутри за секунды возникло волнение, - может мы определим тебя к Елене в клинику, - распахивает свои чёрные глаза, называет моего врача просто по имени, словно она подруга, хотя ею и является, только не Паше, а его мамы.
- Зачем? Я прекрасно себя чувствую, тошнота полностью прошла, - сплёвываю пасту, тянусь за стаканом с водой.
- Это для перестраховки, - смотрит на меня через отражение в зеркале.
- Какой «перестраховки»? – разворачиваюсь в кольце его рук, запрокидываю голову, смотрю на любимого, - что-то не так с ребёнком? – на меня медленно наползает волна паники, он знает то, чего не знаю я?
- Нет, с малышом всё хорошо, не пугайся, прошу, - обхватывает лицо горячими ладонями, большими пальцами касается уголков губ, - мне просто нужно будет уехать, возможно меня даже не будет на родах, - произносит и поджимает губы.
- Как не будет? – теряюсь, я так надеялась, что в такой момент он будет рядом, мы же планировали совместное роды, а теперь получается…
- Так получается, прости малыш, сам сегодня только узнал, - наклоняется, своим лбом касается моего, - если бы, ты только знала, как я не хочу уезжать, - произносит хриплым шёпотом, - но обстоятельства…, - вновь запинается, его веки зажмуриваются, ладони чуть крепче сжимают моё лицо.
- Паш? – зову мужчину, от любимого просто сквозит печалью, - что-то случилось, с дедом? – появилась мысль, что здоровье его родственника ухудшилось, но мне не решается сказать.
- С дедом? – открывает глаза, смотрит растерянно, - нет, малыш, просто не хочу тебя оставлять одну.
- Тогда не оставляй, у тебя же есть заместители, пусть они поедут за место тебя, - волнение внутри стало ещё сильнее, сколько раз Паша уезжал в свои командировки, но никогда так не переживал, а он переживает, я вижу, чувствую.
- К сожалению, я должен присутствовать лично, - скулы на его лице выступают, от того, что Паша крепко сжимает зубы.
- До родов ещё два месяца, всё может измениться, когда твоя поездка? – спрашиваю, с огромным трудом сдерживая подступающие слёзы.
Я знала, что беременные женщины становятся до жути ранимыми, плаксивыми, но никогда не думала, что и меня такое коснётся!
- Через две недели, - отвечает, чем выбивает воздух из лёгких.
Полтора месяца одна! Это очень долго!
- Но…, но ты же будешь приезжать? – выдавливаю из себя, смотрю с надеждой на положительный ответ.
Но Паша отрицательно качает головой.
- За тобой будет присматривать мама, совсем одну не оставлю, если хочешь, она поживёт с тобой, но лучше будет, если ты ляжешь в больницу, так для меня будет спокойнее, - говорит любимый.
Я не знаю, что ему ответить, я не хочу ни одного, ни другого, хочу, чтобы он был рядом!
- Я…, я не знаю, - опускаю глаза вниз, чувствую, как пелена слёз заполняет глаза.
- Милаш, пожалуйста, только не плачь, поверь, мне тоже трудно, - прижимает к своей груди крепко, но в тоже время трепетно, - ты подумай над моим предложением, у нас впереди целых две недели, я буду рядом, ни на шаг не отойду от тебя, - носом зарывается в мои волосы на макушке.
Неужели все бизнесмены так много уделяют времени работе? Как их жёны привыкают к тому, что практически не видят мужей? А дети? Вот она, вторая сторона богатой жизни!
- Не грусти, не надо, - отстраняется, пальцами подхватывает меня за подбородок, заглядывает в глаза, - идём спать, день был напряжённый, - наклоняется, мягко целует в губы, а после утягивает в постель, где крепко обнимает, чуть не душит в своих объятиях, но мне так хорошо, что даже не сопротивляюсь.
Засыпаю быстро, не смотря на кружащие мысли в голове, а вот среди ночи, просыпаюсь от непонятного звука, грохота. Открыв глаза, обнаруживаю, что в постели одна, и где-то в глубине квартиры, разносится грубый голос Паши. Его голос приглушённый, но очень злой. Наверное не стоит подслушивать чужой разговор, скорее всего Паша решает рабочие моменты, но непонятное любопытство берёт вверх, и тихо поднявшись с постели, крадусь к приоткрытой двери спальни.
- А в твою головку ни разу не приходила мысль, что после твоего рассказа, ни только мне, но и тебе, моя дорогая, перекроют кислород, не забывай, он и так в ярости после твоего поступка! – вибрацией отзывается тихий, но жути рокочущий рык Паши, мне кажется даже стены дома содрогнулись.
Замерла на тоненькой полоске света, что идёт через щель приоткрытой двери из коридора. Что случилось у моего мужчины, и кого он называет «моя дорогая»? Делаю ещё шаг вперёд, тяну руку к ручке двери, закусив губу, тяну дверь на себя, молясь, чтобы она не издала и малейшего звука. Я не понимаю своего порыва, но что-то неведомое подталкивает меня вперёд.
Уже хочу выйти из комнаты, чтобы подобраться ближе, Паша явно на кухне, как голос мужчины вновь разносится рокотом по всей квартире, и теперь он намного громче и слова отчётливее. Да я даже бы за закрытой дверью сквозь сон услышала бы его крик!
- Ты не имела никакого право решать судьбу нашего ребёнка! Ты убила его! Убила нашего сына, Алина, не дала ему родиться! – рокочет Паша, и
