прошу, - еле размыкая губы, прошу врача.
- Спасём, ты только держись, Милана, разговаривай со мной, слышишь? – меня хлестать по щекам, везут на каталки, слышу, как шуршат колёсики по земле, - расскажи, как так получилось, плохо стало резко или было недомогание с вечера? – задаёт вопросы Елена Эдуардовна.
- Нет, резко, - говорю, а в голове гремит голос Паши, и его слова о их с Алиной ребёнке, которого она убила.
Сделала аборт?
Рассказывать женщине из-за чего всё случилось не собираюсь, не нужно посещать чужого человека в такие вещи.
Не сестра она ему! Такая же как я, или же жена? Если так, то теперь понятно его редкое появления, вечные командировки, и это «ПАПА». Боже. В каком обмани я жила, он столько врал, а его мать? Она же всё знает!
- Туда нельзя, Павел, здесь жди!
Да-да! Не пускайте его!
- Давление низкое, большая кровопотеря, в приоритете мать, или оба? – раздаётся басовитый мужской голос.
- Ребёнок, - резкий ответ от Елены Эдуардовны.
- Сбрендила? – вновь мужчина.
- Толя, делай то, что тебе сказано, сначала спасаем ребёнка, а уж потом…, если конечно вытянет…
- Ну как знаешь, если что, я не при делах, сама будешь расхлёбывать, - перебивает мужчина моего доктора.
- Нечего будет расхлёбывать, приступаем, - командует женщина и меня с каталки перекладывает на что-то высокое, и укладывают на бок.
- Только не шевелись девочка, нужно обезболить, - хруст ножниц и ткани, и мою спину смазывают чем-то холодным.
А дальше моё сознание то меркнет, то вновь возвращается. Расплывчатые силуэты, протяжные голоса, слов не разобрать, голова кружится, боли нет, но до жути плохо и страшно. Всё длится ровно до того момента, как моих ушей касается тоненький посторонний звук, словно маленький котёнок мяукнул. Но это не котёнок, и не мяуканье, это мой малыш, мой сынок. Жив! Его спасли!
Это последнее, что смогла услышать и понять, а дальше темнота, тревожная и ледяная.
ПАВЕЛ
Ад! Не думал, что он так быстро настигнет нас с Миланой! Бледная, измученная, потерявшая много крови, словно кукла фарфоровая. Что ей снится сейчас, а снится ли вообще? Под сильными обезболивающими, которые ей вкололи, она не чувствует и капли боли! Но сможет ли это лекарство обезболить душевную боль? Через пару часов она проснётся, и вот тогда, весь мир обрушится на неё острыми осколками!
- Павел, - раздаётся позади голос Елены, - подпиши вот здесь, - суёт мне в руки планшет со стопкой каких-то документов.
- Что это? – отрываю взгляд от Милы, поворачиваюсь к женщине.
- Разрешение на вакцинацию твоего сына, некоторые прививки делают в первые дни жизни, без подписи ни как, ни Милане же их подсовывать. Ваш ребёнок умер только для неё, Рая сказала, что все документы оформлять на тебя, так что давай, подписывай, и уходи уже отсюда, или же решил дождаться её пробуждения и сам сообщить?
- Нет, - отступаю на шаг назад от стеклянной двери палаты интенсивной терапии, - она не должна меня больше видеть, - забираю планшет из рук врача и ручку, быстро ставлю свою подпись.
Не смогу я сказать любимой, что наш ребёнок не выжил! Не смогу после этого оставить, лучше придерживаться намеченному плану, исчезнуть, испарится, за меня всё скажет письмо, в котором всего две строки!
- Она же знает где ты работаешь, знает фамилию, Раю знает, она же придёт к вам, - говорит Елена, суя свой нос куда не нужно.
- Не придёт, - отвечаю коротки и отдав обратно планшет, обхожу женщину, направляюсь в детское отделение.
Там мой сын, частичка Милаши, моей девочки!
- Не придёт, - повторяю тихо.
В преждевременных родах Милы, виноват я! Она всё слышала, слышала мой разговор с Алиной! Чёртова дрянь! Подняла всех на уши, не смогла дозвониться до меня, подняла шум! По среди ночи в дверь позвонили, на пороге оказался мой начальник охраны, обрисовал ситуацию.
Нельзя было разговаривать в квартире! Почему-то решил, что Мила не проснётся! А она проснулась! Теперь она знает, что Алина никакая не сестра, а законная жена, знает, что обманывал её, и поэтому не придёт.
Может оно и к лучшему, вытравит из сердца раз и навсегда!
- Сын! – летит в спину голос матери.
Приехала!
- Ты что сотворил, а?! – тут же накидывается, - что ты опять сделал не так? Что с моим внуком? – летят вопросы.
Догоняет быстро, громко цокая высокими каблуками по мраморному полу. Видеть её не хочу! Во всех бедах нашей семьи виновата она!
- Я с кем разговариваю?! – хватает за ворот футболки, дёргает назад.
- Не трогай меня сейчас, - рычу в искажённое злобой лицо.
Отшатывается, смотрит округлившимися глазами, уж не знаю, что она увидела на моём лице или же во взгляде, но мать замолкает.
Пока мать приходит в себя, разворачиваюсь и двигаюсь дальше, хочу увидеть свою кроху.
Уже заходя в широкие двери с надписью «Детское отделение», как звук цоканья вновь разносится по коридору.
Подхожу к огромному стеклянному окну, нахожу взглядом единственный кувез с малышом, смотрю на кроху, к телу которого идут несколько трубок, и кислородная маска на всё личико.
- О боже, - шепчет мать, догнала, - что у вас случилось, Павел, ответь мне, сын! – прохладными пальцами касается моего плеча.
- Мила случайно подслушала мой разговор с Алиной, случились преждевременные роды, - бросаю ответ.
Рассказывать ей подробно, нет желания, перед глазами сразу появляется Мила на полу и кровь на её бёдрах.
- Ну почему ты у меня такой неосмотрительный? Совершаешь ошибку за ошибкой! – стонет родительница.
Губы дёргаются в ухмылке.
- Что с моим внуком? – так же, как и я, смотрит на единственного ребёнка в этой комнате.
- А ты не видишь? – поворачиваю голову в её сторону, - он не дышит сам.
МИЛАНА
Громкий звук падения чего-то звонкого, тихое ругательство, и наконец у меня получается открыть глаза, выбраться из тягучий пучины темноты, что не отпускала меня несколько раз. Даже глаза не получалось открыть, вновь впадала в тревожный сон.
Мне снился Паша, девочка на его руках, которую больше полгода я считала его племянницей, там была и Алина, она обнимала Пашу, смотрела на меня и улыбалась, только улыбка была не доброй, жутко злой. Я смотрела на Пашу и не видела в
