по видеосвязи. Сначала беременность скрывала, потом хотелось похудеть, чтобы он ни о чем не догадался, а после он перестал просить. Пару месяцев назад я сама послала ему свое фото, и понеслось…
«Твой брат явно объедает сестренку», — в конце ржущий смайл.
Я начинаю смеяться. Мы с мамой шутим, что Варя – девочка-принцесса, которая с рождения на диете. Боря в папу, тот всегда любил хорошо поесть. Мы стараемся малышей рассадить по разные стороны стола. Борис съедает свою порцию, а потом добирается до вкусностей Вари. Пока она, медленно жуя, раздумывает, он уплетает все, что лежит в ее тарелке.
Мы переписываемся с Ванькой, все это время я не перестаю улыбаться. Ухожу в наше общение настолько, что перестаю прислушиваться к разговорам в кухне. Напрягаюсь и закрываюсь, когда ощущаю на себе тяжелый взгляд. Мне не нужно видеть, что в проеме стоит Глеб, я настолько хорошо научилась его чувствовать, что за два года разлуки ничего не изменилось. Не стерлось с подкорки мое притяжение к нему. Между нами даже воздух другой, более разряженный, тяжелый, но такой… от которого голова пьянеет и кружится. Как же сложно мне было первое время без него, словно кислорода лишилась. Невкусно было жить, невкусной была еда, даже воздух, который проникал в легкие, был невкусным.
Позволяю Борьке сползти на ковер и забрать у Вари динозавра. Малышка заползает мне на руки.
Руки Тихомирова спрятаны в карманах. Он медленно проходит в гостиную. Останавливается надо мной. Пульс настолько учащается, что начинает подташнивать. Я не верю, что он узнает в Варе свою дочь, Глеб даже не всматривается в черты ее лица, но меня все равно всю колбасит. Страшно будет, если я себя выдам. Нужно успокоиться. Я сумею, всегда могла с собой справиться.
Не отрывая от меня взгляда, Глеб садится на край дивана. Дети, заметив приближение незнакомца, не спешат идти на контакт. Замирают и подозрительно рассматривают Тихомирова. Если Борька к нему подползет, Глеб сбежит?
— Прогуляешься со мной? — ненавижу этот вкрадчивый, проникающий в душу тон. Пробирает до самой глубины души.
Натягиваю на лицо улыбку. Отработанная годами мимика, в зеркало можно не смотреть, знаю, что выгляжу естественно, будто действительно приятно слышать его приглашение. На самом деле хочется ударить и расцарапать ему лицо. Зачем он приехал? Зачем копает старую рану в моем сердце?
— Последнее время я гуляю только с детьми, — непринужденно пожав плечами.
Злится. Ощущение, будто он знает, что я обманываю. Хотя после отъезда Берта я выходила прогуляться всего лишь несколько раз с бывшими подругами. Отношениями обзаводиться не спешила.
— Возьми их с собой, — сжимает перед собой руки до побелевших костяшек. Представляю, каких усилий ему стоило пойти на такие уступки.
— Скоро малышей нужно будет укладывать спать. Маме одной не справиться, — как же сложно прятать эмоции, которые захлестывают с головой и топят в боли, сложно делать вид, что между нами все ровно.
— У них есть не только мама, но и отец, — с нажимом в голосе.
Удар под дых, настолько сложно удерживать маску, что я наклоняюсь к голове Вари и целую ее в макушку, в мягкие щечки, впитываю сладкий успокаивающий аромат моей малышки.
Да, у детей есть отцы…
Один заботится о своем младенце, а другому ребенок никогда не будет нужен!
— У меня огромный проект в Новосибе, сейчас мы набираем команду. Не хочешь к нам присоединиться?
— У меня сейчас нет времени на работу, — без подробностей, Глеб их не дождется. Удивительно, как он сдержался и не посоветовал нанять няньку. Это было настолько ожидаемо, что я даже разочаровалась, когда Тихомиров этого не сказал.
— Я приехал сюда, чтобы встретиться с тобой и поговорить.
Какое счастье! А мне это нужно?
— О чем, Глеб? — демонстрируя искреннее непонимание. В гостиную входит отец. Вот кому плохо удается демонстрировать счастье. Мама, наверное, прошлась тихой пилой по его нервам, пока мыла посуду.
— Я буду ждать тебя в машине на улице, — негромко произносит Тихомиров, поднимаясь с дивана. — Выйди, пожалуйста, когда уложишь детей…
Милада
— Он все еще стоит под нашими воротами! — выглядывая в окно, гневается мама. Если бы она меня послушалась, не бегала к окну. Я ведь сразу предупредила: Тихомиров не уедет. — Для соседей этот цирк устраивает? Три машины с включенными двигателями! Нам еще тут жить! Хоть бы у них бензин закончился! — всплескивает руками, тяжело вздыхая.
— Мам, ты никогда не обращала внимания на завистников и сплетни за спиной, что изменилось сейчас? — для женщины важно куда-то сливать эмоции. Тихомиров вовремя попал под руку, мама в последнее время заскучала.
Мои эмоции некуда сливать. Вряд ли я решусь снять маску, расцарапаю Тихомирову лицо и выскажу все, что эти месяцы гнило в душе. Вручить Глебу такие козыри – обречь себя на преследование. Пусть думает, что у меня все перегорело.
— Выйдешь к нему? — вроде спрашивает, но кивает утвердительно. Мама кипит.
— После того, как уснет Варя, — напоминаю, что она мешает заснуть малышке. Борька наелся и сразу уснул. Варя, чувствуя мое состояние, капризничает, не ложится, а глазки трет.
— Что он хочет? — падая на край кровати, понижая голос до шепота, спрашивает она.
— Поговорить, — мне тоже интересно, зачем Тихомирову прилагать столько усилий? Никогда не поверю, что он хочет жить в ладу со своей совестью, поэтому и собирается наладить дружеские отношения с бывшей женой и ее семьей.
Глеб не бездушная скотина, но он никогда не держит рядом с собой людей из жалости или потому, что так правильно. Тихомиров легко обрубает связи: если они идут в разрез с его интересами, если люди предают или не хотят делить с ним территорию. Я не хочу, и он это отлично понимает. Тогда почему Глеб здесь? Напрашивается очевидный ответ – ему нужна я. В качестве кого? Предполагаю, что любовницы. Он сам неоднократно признавался, что такого секса у него никогда и ни с кем не было. Длительный проект в Новосибе можно совместить с приятными, легкими, ни к чему не обязывающими отношениями. Придется разочаровать, мне отношения с Тихомировым не интересны ни в каком виде.
— Я Варю уложу, а ты иди. Быстрее уедет, — махнула мама рукой, поднимаясь с постели.
— Я никуда не спешу, мам, — она нервничала и хотела скорее со
