Я хочу сделать это с матерью своей дочери.
Сразу же пришло ненужное возбуждение, кровь прилила не туда, куда надо. Хочу. Конечно хочу. Когда я не хотел? Всегда хотел, с тех пор, как запал на неё.
- Эта женщина мое проклятье, - простонал глухо, закрыв лицо ладонями и яростно потирая кожу, чтобы прогнать ненужное напряжение.
- Дыши, друг. Дыши глубоко. Покажи ей, что ты тоже изменился за пять лет, что ее не было. Потому что ты изменился. И ее удивят изменения.
Я поднял на него обреченный взгляд, но он тут же вставил:
- Приятно удивят. А теперь бери свой телефон и договаривайся о встрече. Нечего у меня штаны просиживать. Тебя там две девочки ждут.
7 глава
Вета
Я не знаю, сколько стояла и сверлила взглядом дверь, которая закрылась за Арским. Внутри все кипит, в ушах звучит его последняя угроза. И ведь не сомневаюсь, вынесет. Глупо думать иначе.
Он совершенно не изменился. Каким дикарем был, таким и остался. И я не знаю, безопасно ли для нас с Алей будет иметь его в нашей жизни.
Захожу в комнату, где миролюбиво спит в обнимку со своим львенком дочь. И понимаю то, чему противлюсь.
Ей безопасно.
Я же не слепая. Видела его с ней. Он словно дышать на нее боялся. Нес аккуратно, как что-то хрупкое, что-то, что может расстаять в его руках. Он полюбил ее с первого взгляда. Роскошь, которой не досталось даже мне. Мне не пришлось ничего ни объяснять, ни доказывать, ведь по сути, я бросила его, уехала, а потом появилась с ребенком. Но он ни на секунду не поставил ничего под сомнение, хотя мог. Особенно помня, каким одержимым параноиком он может быть.
Поэтому когда он позвонил, чтоб согласовать свой приезд, я согласилась бескомпромиссно. Он имеет право видеть дочь. Дочь, которая первым делом проснувшись, спросила:
- Где папа?
Часы, проведенные порознь, кажется, пошли на пользу нам с ним обоим. Я успокоилась, он тоже приехал максимально сдержанным. Для человека, который не сдерживался никогда, это подвиг.
Приехал вновь не с пустыми руками. Притащил фруктов, йогуртов, творожков, кажется, целую полку с детской едой в магазине смел.
- Я консультировался, - бросил сразу, когда я начала выгружать молочку, - это все с максимально чистым составом. Не должно высыпать.
Я подняла серьезный взгляд на него, опять же отмечая, что он с первого взгляда меня услышал о питании.
- Я знаю, - киваю, указывая на продукцию. - Я тоже такие ей беру. Только не в таких количествах. Мы две маленькие женщины, Лев, мы столько не едим.
Он слегка растерянным взглядом окинул количество продуктов. Затем, колючим, мою талию.
- Не подумал. Хотя тебе бы не помешало, чтоб не звенеть костями.
- Это оскорбление? - приподнимаю бровь.
- Это факт. Ты похудела. Я помню другие формы.
- Забудь, - фыркнула, качнув головой.
Он хмыкнул, но продолжать не стал. Может и хотел бы, но не вышло. Ведь его похитили из кухни совершенно наглым образом - просто взяли за руку и с бескомпромиссным:
- Папа, пошли играть, - увели.
Я усмехнулась. Собственница она как раз в него. Пусть наслаждается своим вкладом в дочь.
Когда я закончила с продуктами, приготовила ужин и вышла к ним, Лев сидел на полу в центре комнаты, заваленный игрушками, а Алина сидела у него на плечах, что-то весело щебеча.
- Не страшно тебе, птичка? - смотрю на дочь.
- Не-е-т, - отвечает довольная, нараспев, - папа же сильный.
- Самый сильный, - подтверждает Арский с важным видом. - И никогда не уронит свое сокровище.
- Слышала, мамочка? Я сокровище.
- Слышала, сокровище. Ужин готов. Прошу уделить и мне немного внимания.
Уговаривать долго не пришлось. И отец, и дочь, кажется, неплохо проголадались.
- Ты сама это приготовила? - удивился Арский, глядя на спагетти, котлеты и греческий салат, которые ждали на столе.
- Больше ведь здесь никого нет, - усмехнулась.
Я понимаю его удивление. Я не готовила, когда мы были вместе. Совсем. Мы ели где-то, заказывали, иногда готовил он. Я говорила ему, что не рождена, чтоб стоять у плиты, и если его что-то не устраивает, может искать другую.
Я скосила взгляд на его правую руку. Интересно, его жена готовит?
- Мама вкусно готовит, - похвалила меня дочь, - вкусные котлетки. Вкуснее, чем в садике.
- Тебе повезло, дочь, - улыбнулся мягко, - мне мама не готовила. Тем более вкусные котлетки.
- Никогда? - округлила глазки Алина.
- Мама была молодой и глупой, - я погладила дочь по голове, убирая выбившиеся из хвостов прядки с лица. - И очень не любила готовить.
- А папу любила?
Один простой, бесхитростный вопрос из уст четырехлетки - и напряжение в кухне стало можно потрогать.
Я споймала на себе внимательный взгляд Арского. Посмотрела на него в ответ. Едва подавила в себе желание ехидно фыркнуть и сказать, что он идиот, если ждет ответа затаив дыхание.
- Любила, - опустила взгляд на Алину и с любовью улыбнулась дочери. - Появилась же у нас ты. Дитя нашей любви.
- Ты же всегда говорила, что готовишь мне котлетки потому что любишь меня. А папе не готовила, - продолжает свою мысль Алина, и я улыбаюсь чуть шире, слыша, как она меня цитирует. Милый возраст. Как губка, впитывает все, что слышит.
- Папе я показывала свою любовь по-другому, - отвечаю дочери и слышу, как Арский подавился и закашлялся.
Я стреляю в него раздраженным взглядом. Ну извращенец же! О чем подумал на поверхности.
Алина смотрит на отца встревоженно, а я едва подавляю в себе желание стукнуть его чем-нибудь тяжелым.
Прокашлявшись, он посмотрел на дочь и сказал:
- Не в то горлышко пошло. Мама и правда не готовила мне котлетки. Но она всегда гладила мне волосы перед сном.
Я замерла, ощущая, как по пальцам пошел ток. Вспомнила, как приятно было запускать пальцы в его вьющиеся каштановые волосы, пропускать шелковистые пряди сквозь пальцы. Расслаблять эту горячую голову. Я словно издалека услышала, как Алина радостно воскликнула, что и ее волосики я люблю перебирать перед сном.
Мы со Львом встретились взглядом на долю секунды. Кто-то из нас однозначно извращенец. Но, кажется, им вполне могу быть я сама.
После ужина Алина уволокла отца назад на ковер, где их ждали игрушки. Я вымыла посуду, убрала на кухне и вернулась к ним. Присела в стороне, стараясь не вмешиваться и ссылаясь на занятость, и смотрела предложения по съемному жилью, сравнить варианты. Этот номер мне всем нравится, особенно учитывая, что здесь есть небольшая кухня, но мы сняли его временно, пока не приедет наша мебель. Квартиру я уже выбрала, рядом с садиком, в который перевела Алю, и скоро нам предстоит туда въехать.
Лев попросил уложить Алину спать, и я дала добро, погрузившись в просмотр жилья. Аля заставила его читать ей сказки целый час. Я ей столько не позволяю. Но вмешиваться не стала. Он имеет право набивать свои шишки.
Когда он наконец вышел из спальни и сказал, что Алина уснула, я ляпнула то, что давно крутилось у меня в голове:
- Жена не будет против?
Он поднял на меня недоуменный взгляд.
- Того, что ты задерживаешься допоздна неизвестно где?
Лев опустил быстрый взгляд на свое кольцо, словно впервые его увидел. Сверлил его взглядом с долю секунды, потом как-то непонятно, криво улыбнулся.
- Нет, все в порядке.
- Гм.
Больше я спрашивать не стала. Ему виднее. Возможно, его жена понимающая женщина и доверяет ему. А вот я явно больная женщина. Потому что от этой мысли мне стало горько во рту. Его обвиняю во всем подряд, а сама чем лучше? Я радоваться за него должна, а не испытывать непонятные эмоции.
Дура я. Нужно включать голову, и держать ее включенной. А то увидела его, в своей гостиной, сидящим на полу с нашей дочерью и играющего во все ее игрушки, и сразу мысленно замуж за него вышла и оставила его в нашей жизни навсегда.
