«Ты нужен мне. Очень» – единственные слова, которые я смогла напечатать на экране своего телефона. Я не стала сообщать ему о беременности по телефону, но была готова рассказать все при встрече. Да он и сам бы увидел, живот на седьмом месяце скрыть уже трудно.
Я увидела, как внизу сообщения загорелись галочки о прочтении. Абонент светился онлайн еще пару секунд, а затем погас…
Так же угасла во мне и надежда на еще одну встречу с любимым.
Ярослав не ответил. Ни в тот вечер. Ни в следующий. Ни даже через неделю.
Я опоздала. Я должна была написать ему раньше, пока еще хоть какие-то чувства были живы. Но, наверное, когда тебя просят о паузе, а потом пропадают на целых полгода, прерывать эту паузу уже вовсе не хочется.
Я винила себя, страдала, и упивалась слезами.
Бесконечно пропадала в больницах, пробуя все новые лекарства, в безуспешных попытках избавиться от простудного вируса и доносить ребенка. На очередном узи не выдержала, и спросила у врача пол малыша.
Оказалось, что у меня будет дочка.
Я часто разговаривала с малышкой, но до последнего дня тянула, чтоб дать ей имя.
Все думала, как бы хотел назвать свою дочь Ярослав? Хотел бы он вообще эту дочь, если б узнал?
Простуда опять одолела меня в один из последних дней августа. Отец просунул голову в дверь, с тревогой спрашивая нужно ли мне что-нибудь.
– Спасибо, – прохрипела севшим окончательно голосом.
Папа подошел ближе к кровати и поправил на моем лбу мокрое полотенце. Посмотрел на меня виновато, с неподдельным сочувствием.
– Ты так намучилась, моя девочка.
Слабо ему улыбнулась и даже присесть попыталась. Но тут же почувствовала резкую боль в животе. Такую, что искры из глаз полетели. Согнулась пополам, воя от разрывающих спазмов.
Папа вызвал скорую помощь, и уже через двадцать минут я была в больничной палате. Врачи ввели мне обезболивающее, но даже оно плохо справлялось с задачей.
– Будем делать кесарево, – сообщила врач. Я схватила ее за рукав, мало что понимая.
– Она еще маленькая, Татьяна Георгиевна… Пожалуйста, сделайте что-нибудь, спасите ее…
– Все хорошо, милая. Мы справимся, закрывай глаза…
Что происходило дальше я помню смутно.
Яркий свет ламп, светящих прямо в глаза. Отвратительный металлический запах крови разъедающий изнутри. Тихие голоса врачей. Стальной звон холодного скальпеля.
Я отключалась, приходила в себя и снова теряла сознание. Наверное, так не должно было быть. Я должна была спать крепким сном, пока врачи делают свою работу и спасают малышку.
Но будто что-то свыше заставляло меня продирать глаза снова и снова.
Лишь на миг я услышала ее плачь. Будто котенок мяукал, до того моя девочка была тихой и маленькой.
Лишь на секунду я мазнула взглядом по ее личику. Но этой секунды было достаточно, чтобы теплый зеленый взгляд ее больших глаз навсегда отпечатался в памяти.
Очнулась я только сутки спустя. Рядом с больничной койкой сидел подавленный отец. Сжимал мою сухую ладонь.
– Где она…? Где моя девочка…? – я даже не говорила, просто шептала, голоса не было, а горло саднило. Но, и в таком состоянии я попыталась встать, чтобы поскорее увидеть малышку.
– Ложись обратно, тебе нельзя вставать сейчас, – строго сказал отец, давя мне на плечо. Низ живота саднило, и я понимала, что скорее всего теперь там огромный шрам. – Лиза, ляг на кровать, мне нужно тебе кое-что сказать…
Я послушно приземлила голову на подушку, боясь даже дышать.
Судьба ведь ни за что так со мной не поступит, правда? С малышкой ведь все хорошо?
– Пап… – жалобно прохрипела, а все внутри сжалось, ожидая ответа.
– Ребенок не выжил, родная. Девочка умерла через минуту после рождения, на семи месяцах она была еще слишком слаба, чтобы… – его голос был так же мертв, как и я в этот момент. – Мне жаль, моя девочка.
Отец склонился, чтобы обнять меня, но я его оттолкнула.
– ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ?! – закричала, заливаясь слезами. – Где моя дочка?!
– Тише… ЭЙ! КТО-НИБУДЬ! – позвал он персонал клиники, – вколите ей что-нибудь, видите, у девочки истерика?!
– НЕТ! НЕТ! НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ! ГДЕ МОЯ ДОЧЬ?! – я все продолжала кричать, пока санитар оголял мое плечо и вонзал под кожу иглу. – Где… моя… дочь… – шептала, закрывая глаза. – Моя… девочка… Это я виновата…? Я виновата, что она умерла…? Я не сберегла мою крошку…?
~Глава 8~
Яр.
Отчего-то я испытал глубочайшее чувство триумфа, когда Лиза согласилась на должность моей личной помощницы. Не сказать, что у меня были на нее особые планы, но улыбка все ни сходила с лица, когда я тем вечером ехал домой.
– Папа-а-а! – Варя бросилась мне на шею сразу, стоило только переступить порог дома. Я склонился, подхватил малышку на руки, и позволил ее крохотным ручкам обвить мою шею.
– Господи, – прикрыв глаза на секунду, дал волю небольшой слабости, – что бы я без тебя делал, родная?
Вспомнил, как впервые увидел эту крошку почти год назад, и душа содрогнулась от того, что я мог не поехать к сестре тем вечером, а Варя до сих пор бы жила в детском доме.
Годом ранее.
– Боже. В прошлый раз нам достались самые худшие места сзади! – тарахтела как заведенная Элла. – Какое счастье, что в этот раз нам достались места почти у самого подиума!
Я передернул плечами, уныло оглядел толпу собравшегося народа. Не без печали отметил, что вся женская половина похожа на Эллу, словно является ее точной копией. Все те же выбеленные длинные пряди волос, пухлые глянцевые красные губы, точеные личики с остреньким подбородком. И даже выбор одежды моей спутницы был отдаленно похож на наряды остальных дам: блестящее серебристое платье, шубка из искусственного меха и километровые каблуки.
Эта мысль меня насмешила. Ничего не поделаешь. Мода. А Элла ее строгая почитательница.
Я огорчился, что места в этот раз у нас не в конце, ведь там я мог хотя бы поспать, но вслух этого, конечно же, не сказал.
– Ты не поверишь, этот модельер порвал все обложки модных журналов в начале года. Мне жизненно необходимо познакомиться с ним сегодня! – не унималась Элла, пока я все тем же скучающим взглядом изучал кукол, вышагивающих по подиуму. Каждая из них была одета в причудливые микро-платя, не толще моего ремня, но это тоже… мода.
– Не беспокойся, ты обязательно с ним познакомишься, – ответил я спутнице, наблюдая ее встревоженное лицо в полупрофиль.
Да, Элла, безусловно красива. Нет, даже не так. Элла божественно красива, и я это признаю. Кукольный вздернутый носик, большие голубые глаза, выразительные чувственные губы и высокие скулы. Прибавьте к этому сногсшибательную фигуру модели, и получите идеал женщины. Настоящую ожившую Барби.
Такие девушки всегда были в моем вкусе, худощавые блондинки со светлыми выразительными глазами. Но, стоит признать, что многое из внешности Эллы подправлено косметологами и пластическим хирургами. Однако, я, как умный мужчина, предпочитаю не заострять на этом внимание.
Ничего удивительного, что контракт со своим первым модельным агентством Элла подписала уже в 18. А сейчас, спустя шесть лет выстроила довольно успешную карьеру на подиуме.
Не обошлось и без ее пробивного характера, но…
– Вот! Вот он! – восторженно встрепенулась девушка, когда показ подошел концу. Пришлось разлепить глаза и сделать вид, что я вовсе не спал. В последние недели отец все больше загружает меня на работе, так что о полноценном сне и речи сейчас не идет. Я ищу любую возможность, чтобы вздремнуть, и со стороны уже похож на медведя, которого ошибочно разбудили посреди зимней спячки.
– Идем! – Элла потащила меня за руку, к собравшейся в центре помещения толпе журналистов. Протиснулась к обладателю всеобщего внимания, принимающего поздравления. Показ удался.
