ума от волнения и страха за сына незнакомый мне человек. А я надеюсь, что так сложатся обстоятельства, что мальчишка задержится в моей жизни, ещё хотя бы на день.
Утром, зная, что торговый центр откроется только в десять утра, мы позволили себе поваляться в кровати. Позавтракали сырниками с чаем и пошли осматривать торговые центры. Удача нам улыбнулась почти сразу.
На центральной дороге, ведущей к торговому центру, оказалась большая лужа из ледяной грязи. — Вот тебе и лучший торговый центр в городе. А перед самым порогом такая грязища! — ворчала я.
Подхватила Арлана на руки и осторожно обходила эту ледяную жижу. Вдруг Арлан скинул с головы капюшон и замахал руками с криками "Папа, папа". Я остановилась и развернулась на визг шин буквально за своей спиной. Я ещё успела увидеть, как почти на ходу, из машины выскочил просто огромный мужик с перекошенным от ярости лицом.
Но вот сказать я не успела ничего, даже поздороваться. Арлана вырвали у меня из рук, и последнее, что я увидела, это здоровенный кулак, летящий мне в лицо. — Папа, нет! — успел крикнуть Арлан, прежде чем сильная боль лишила меня сознания.
Милана.
Открывать глаза было очень сложно. Ощущение было такое, словно я снова выпила спиртного. Был такой неприятный опыт в моей жизни, ещё на заре супружества. Муж тогда уговорил отметить годовщину знакомства и принёс бутылку вина. Вкус напитка мне не понравился. — Это просто с непривычки. Зато потом хорошо станет, весело. Ты привыкла жить, как в монастыре. Пей, не бойся, ругать тебя никто не будет. — Настаивал он.
Уже после второго бокала мне стало плохо. И словно вечера, проведённого над раковиной, было мало, утром я проснулась просто с дикой головной болью. Мне тогда казалось, что у меня голова превратилась в шар наполненный водой с иголками. Даже смотреть в сторону было больно.
Вот и сейчас было такое же состояние. Я собралась с силами и медленно открыла глаза. Стены мягкого голубого цвета, потолочные панели, большое окно на всю стену, прикрытое кремовыми жалюзи. Но я сразу поняла, что я в больнице. Просто по запаху.
Эту горьковатую смесь лекарств и дезинфекции я ненавидела всей душой. С той ночи, когда умер папа. Этот запах вселял надежду, что раз кругом врачи, то всё наладится, всё будет хорошо. С той ночи этот запах стойко ассоциировался у меня с болью потери и разрушенными надеждами. — Вы пришли в себя? — сначала раздался тихий и приятный голос, а потом в поле моего зрения появилась молоденькая девушка в форме медсестры. — Я ваша медсестра, Рая. Если что-то нужно, обязательно говорите, хорошо? Хотите попить? — Да, — после её слов я ощутила, что просто безумно хочу пить.
Язык распух и еле ворочался, но кивать головой я не решилась. Девушка помогла мне напиться из специального поильника. Спросила про туалет, и нет ли у меня аллергии на какие-то препараты и цитрусовые. Ответила машинально, даже не удивившись вопросам. — Отдыхайте, а я схожу, позову вашего врача. В контейнере на тумбочке ваши личные вещи и документы. И телефон. Просили предупредить, что ваш телефон во время падения пострадал, поэтому у вас теперь другой. Но всю информацию перенесли, не переживайте. Вещи тоже испачкались и намокли, поэтому вот тут новые. Их купили специально для вас. Как и сменную одежду на время пребывания в нашем центре. — Медсестра не только говорила, но и показывала, видимо прекрасно понимая моё состояние.
А вот я с трудом пыталась понять, что вообще произошло. — Как я здесь… — говорить легко и непринуждённо тоже пока не получалось, но девушка поняла меня и так. — Это медицинский центр, вас сюда привёз Амиран Аланович. Он же озаботился телефоном и вещами. За оплату лечения не волнуйтесь. Счёт уже оплачен. — Оставив меня вспоминать, что это за Амиран Аланович, и с какой стати он проявляет в отношении меня такую щедрость, девушка вышла.
Чувствовала я себя настолько плохо, что казалось, даже мысли причиняют боль. Я прикрыла глаза и видно задремала, потому что резко распахнувшаяся дверь и частый стук каблуков заставил вздрогнуть всем телом. — Подымайтесь, мне нужно вас осмотреть. Уверена, сидеть вы точно в состоянии. — Голос был слишком громким, слишком резким. Да и саму вошедшую сложно было заподозрить в сочувствии к пациентам. — Побыстрее, пожалуйста, вы не единственный мой пациент.
Я, превозмогая головную боль и головокружение, грозящее перерасти в тошноту, села и оперлась спиной на подушку, которую заботливо поправила вернувшаяся Рая. — Я Анна Григорьевна, и я ваш лечащий врач. Доставили вас утром, без сознания. Томография показала, что у вас лёгкое сотрясение мозга. Что неудивительно. — Хмыкнула она, посмотрев на моё лицо. — Тошнота, головокружение, сонливость? Ощущаете что-то? Взгляд расфокусирован, вижу. — Что с моим лицом? — спросила я её. — Вам не о лице переживать надо. А радоваться, что голову не проломили. — Она взяла небольшое зеркало с тумбочки рядом с кроватью и протянула мне. — Вот куда вы лезете? За красивой жизнью, лёгкими деньгами? И как, красивой бы жизнь была, если бы нос переломали?
Врач говорила зло, не скрывая откровенного пренебрежения, но я пропускала её слова мимо ушей, с ужасом разглядывая своё лицо в зеркале. Даже головная боль отошла на задний план. На весь лоб, спускаясь на глаза и веки, разливался синевой огромный синяк. Словно большая тропическая бабочка села мне на лицо. — Девушка, я вас спрашиваю. Освидетельствовать будем? Вы собираетесь заявление писать? — отвлекла меня от созерцания врач. — Какое заявление? — не поняла я. — Об избиении. — С раздражением от моей недогадливости поджала ярко накрашенные губы Анна Григорьевна. — Или за телефон и шмотки можно потерпеть? — Анна Григорьевна, пройдите в мой кабинет. — Раздался спокойный голос от двери. — Алина Андреевна, вы может и главврач в столь юном возрасте, но есть закон, и мы обязаны… — перекосила губы Анна Григорьевна. — Вот именно. Обязаны. Помочь пациенту, а не оказывать на девушку моральное давление. Вынуждая её поступать так, как вы считаете правильным. Тем более, что сейчас вы явно пользуетесь не совсем адекватным состоянием и восприятием пациентки. В мой кабинет. — Повторила та, кого назвали Алиной Андреевной, и присела на край моей кровати.
За её спиной, высокая крашенная блондинка лет сорока на вид, зло поджала губы и ещё раз окинув меня таким взглядом, словно я была чем-то очень неприятным лично для неё, вышла из палаты громко хлопнув дверью. Как будто нарочно. Я только поморщилась, ощутив болезненный отзвук в висках. — Не переживайте, вам назначат другого врача. —
