возмущаться.
Неужели у них нет мозгов, чтобы думать самостоятельно? Неужели они настолько ослеплены деньгами, славой и суперзвездой, что даже такие мерзавцы, как мой отец, могут править миром?
Мои шаги уверенны и решительны. Мне наплевать на всех, кто находится за пределами моего круга. Все равно это не имеет значения.
Где ты, черт возьми, Брамс?
Я не свожу с нее глаз, пока иду. Мне не требуется много времени, чтобы найти ее в коридоре.
Мои шаги замедляются.
Мои глаза сужаются.
По словам Джинкс, Брамс провела первый месяц в Redwood Prep. Я до сих пор пытаюсь понять, как ей это удалось. Ни один парень с глазами не сможет не заметить эти ноги.
Я смотрю на эти кремово-белые бедра с новой точки зрения.
Эти ноги такие же, как у Рыжей.
Как, черт возьми, я мог это пропустить?
Мой гнев разгорается, как торнадо горечи. Я прокладываю путь прямо к Брамс.
Она стоит ко мне спиной, но осознание этого не занимает много времени, и я сжимаю ее плечи. Она оглядывается по сторонам, замечая, как нервно перемещается толпа.
Когда она кружится, длинные блестящие каштановые волосы разлетаются в стороны. Ее глаза встречаются с моими и расширяются от страха.
По крайней мере, она знает, что должна бояться.
Я изучаю эти карие глаза, пытаясь понять их смысл. У Рыжей были яркие зеленые глаза, как мягкая весенняя трава. Должно быть, Каденс пользовалась контактными линзами, когда была другой.
Что еще она изменила?
Я тщательно осматриваю ее лицо.
Макияж.
Рыжая всегда сильно красилась.
Это чертовски хорошо смотрелось на ней, на Каденс. Вся эта толстая подводка подчеркивала сердитость ее глаз. А эта чертова красная помада...
Но Каденс не накрасилась ни разу. Ничего, кроме блеска, мерцающего на ее горячих как смоль губах. Губы, которые раздвигаются даже сейчас, когда я останавливаюсь прямо перед ней.
Она поднимает подбородок. — Чего ты хочешь?
Прежний страх исчез, сменившись неприкрытым презрением. Она поджимает нижнюю губу и бросает на меня ругательный взгляд.
Она настолько храбрая или настолько глупая?
В любом случае, я собираюсь научить ее, как выглядит подчинение.
Я сжимаю пальцы на ее запястье и тащу ее по коридору. Дети расступаются передо мной, не решаясь встать на моем пути. Шепот разносится эхом по переполненному коридору. Наверное, сегодня нас покажут в дурацком приложении Джинкс.
Мне плевать.
Брамс плюхается на мою руку, изо всех сил стараясь содрать мои пальцы со своей кожи.
Я мрачно усмехаюсь и оглядываюсь через плечо.
— Продолжай так бороться, и я найду другой способ доставить тебя туда, куда мне нужно.
— Попробуй и посмотри, что получится.
Я приподнимаю бровь.
Она видит мое выражение лица и упирается ногами в землю.
— Клянусь, Датч, еще раз перекинешь меня через плечо, как пещерного человека, и я откушу тебе ухо.
Ее карие глаза изрыгают пламя. В ее голосе звучит настоящий яд.
Я смотрю в ее глаза, ища то, чего там нет.
И тогда я вижу правду.
Я никогда не был ей по-настоящему дорог.
Все те времена, когда я думал, что мы связаны...
Глупость.
Ни одна ее часть не была искренней. Она играла со мной, как с идиотом.
Мои пальцы сжимаются вокруг ее запястья, сжимая его так сильно, что у нее щиплет лицо.
Ее карие глаза встречаются с моими янтарными, и она оскаливается. — Отпусти меня!
Вместо этого я поворачиваю за поворот.
— Датч! Я сказала... — Она борется со мной еще сильнее. — Куда мы идем?
Я не знаю.
Подальше от всех.
Туда, где они не услышат ее криков.
Мои мысли крутятся в вихре, сменяя друг друга, горячие, жестокие и неистовые.
Каденс прекрасна, отвратительна и слишком спокойна после того, через что она заставила меня пройти. Как мне вытравить гнев и заменить его страхом? Как вернуть те муки, которые она мне причинила?
Я сворачиваю в другой коридор и пинком открываю дверь запасного выхода. Вытащив ее лежащую лицом в пустой лестничный пролет, я швыряю ее в стену.
Она сильно ударяется и задыхается.
— Рыжая. Каденс. Есть еще какие-нибудь альтер-эго, о которых я должен знать?
Я жду, что она будет трусить, молить о пощаде, извиняться.
По крайней мере, я ожидаю шока.
Но она откидывает голову назад и смеется.
— Так вот почему ты это делаешь? Потому что ты не понял, что я тот же человек в парике и гриме?
— Будь очень осторожен, Брамс. Сегодня я не в том настроении, чтобы давать.
— Тогда это ты был уступчив? — Фыркнула она. — Ты испортил мои оценки, чтобы меня выгнали из Redwood. Ты разрушил жизнь мистера Маллиза и сделал все возможное, чтобы разрушить мою. Неужели ты думал, что я хоть на секунду увижу в тебе что-то, кроме монстра, которым ты являешься?
Каждое слово бьет меня в грудь, как пули из дымящегося пистолета. Мне хочется обхватить пальцами ее шею и задушить. Что угодно, лишь бы не дать ей насыпать еще больше соли на зияющую, пульсирующую рану.
— Знаешь ли ты, — говорю я сквозь стиснутые зубы, — как опасно близко я подошел к тому, чтобы показать тебе, как выглядит настоящий монстр?
Ее глаза настолько темны, что могут пережечь сталь в расплавленное серебро. Она не отступает.
Проклятье.
Она недостаточно меня боится.
Взяв в ладони ее шею, я притягиваю ее голову ближе к себе. Ее темные волосы прилипли к поту на щеке. Ее грудь вздымается.
Я провожу пальцем по ее ключицам и прослеживаю тонкие линии.
— Сколько парней ты одурачила в этом рыжем парике? Неужели я первый, кто не заплатил за привилегию раздвинуть твои маленькие хорошенькие ножки в костюме?
Спокойствие быстро покидает ее выражение лица. Она пытается дать мне пощечину.
Я хватаю ее за руки и прижимаю их к груди.
— Убирайся с глаз моих долой. — Прошипела она.
Я прижимаю ее спиной к стене и прижимаюсь к ней всем телом.
Нависая над ней, я шепчу: — Почему? Не можешь вынести правду?
Ее теплое дыхание овевает мое лицо. — Ты отвратительный кусок отбросов.
Я смеюсь, низко и угрожающе.
Она еще больше суетится, отчаянно извиваясь, чтобы вырваться из моей хватки.
Все эти трения и непреднамеренные извилины посылают молнии прямо в мои брюки. Я впиваюсь пальцами в ее бедра, чертовски желая усилить давление. Ее тело так хорошо, что это причиняет боль.
— Прекрати. Бороться. — Предупреждаю я.
У нее словно заложило уши.
