то парень-козел. Вот я и не рвалась на постельные подвиги.
А сейчас лежу и вспоминаю уверенное обещание «классно потрахаться», и немного волнуюсь. Волнуюсь так, что в трусиках влажно, внизу живота сладко сжимается все и соски натягивают лонгслив.
Разумеется, я не собираюсь поддаваться этим реакциям, но ощущения приятные и однозначные.
И очень настойчивые.
Настолько, что я почти теряю голову и под пледом забираюсь рукой в белье.
Адреналиновый скачок от того, что есть риск быть застуканный, шикарное тело самца в воображении и его властный голос, женская голодная суть… И я раздвигаю пальцами влажные складочки, чтобы принести себе облегчение.
Я стараюсь не издавать лишних звуков, но хриплое дыхание все равно разносится по комнате. Музыка на кухне очень кстати.
И когда я уже почти подбираюсь к пику, надо мной нависает ошалевшее лицо Демьяна, который точно в дверь не входил, потому что я за ней следила.
То есть все это время он был в комнате.
– Ты издеваешься, Женя Котикова? – рычит он, сдергивая с меня плед.
Это происходит так неожиданно, что от испуга у меня пропадает голос. Что уж говорить о том, что градус возбуждения стремительно падает.
Онемев, я хлопаю ресницами и, краснея, таращусь в суровое лицо Демьяна.
Ужасно стыдно, что меня застукали за таким занятием. Осознав, что произошло, я пытаюсь свернуться в клубочек и вытащить руку из штанишек, но Демьян фиксирует меня на месте.
– Ну уж нет, золотко! – рявкает он. – Если ты посмела заняться рукоблудием, то сделаешь это у меня на глазах. А я посмотрю, как ты кончишь.
– Не буду, – пищу я, чувствуя себя, как бабочка, пришпиленная иглой.
А Демьян склоняется ниже к лицу. Так, что я чувствую его дыхание на своих губах, слышу запах кедра и меда.
– Будешь, золотко. Будешь. В противном случае, – его рука скользит по моему бедру от колена почти до самого паха, – я сам это сделаю.
И кладет ладонь поверх моей руки. Он такой горячий, что мне кажется, что между нами нет препятствия в виде ткани.
– Не сделаете…
– Сделаю. Можешь мне поверить, – обещает Демьян. – Я увижу, как ты кончаешь, так или иначе.
– Отстаньте… я… уже все… закончила… – бормочу, не зная куда деться от стыда.
– Бесстыжая лгунья. Ты точно еще нет, – он надавливает подушечкой большого пальца мне на нижнюю губу. – Я сначала ушам своим не поверил. Думал, все. Допредставлялся. У меня уже галлюцинации. Ты же почти стонала. Кошка мартовская. Ты думаешь, я не соображаю, откуда тяга к самоудовлетворению? Не догадываюсь, отчего ты возбудилась? Понравился мой член? Хочешь его?
Шероховатая мужская ладонь поглаживает горло, и под пальцами Демьяна мой пульс начинает бешено стучать.
– Рыжая зараза. Ты отказываешься заняться со мной сексом, но твоя рука в трусишках явный признак того, что ты горячая штучка и потекла. Представила, как это будет? Как я вхожу в тебя?
От его откровенных слов, от руки, перебравшейся на грудь и сжимающей ее, от того, что я в его власти, меня снова бросает в жар.
– Давай. Приласкай себя. А я посмотрю. Или хочешь, чтобы это сделал я?
Загипнотизированная расширенными зрачками Демьяна и его строгим голосом я будто против воли возвращаюсь к распутству.
– Вот так. Умница, – одобряет Демьян. Хрипотца в его голосе усиливается по мере того, как мои вздохи становятся все более рваными.
Он не отрывает горящего взгляда от моего лица. Не знаю, что Демьян на нем видит, только черты его заостряются еще больше. Он неосознанно повторяет за мной, когда я облизываю или закусываю пересохшие губы, сглатываю.
Его пальцы запутываются в моих волосах. Демьян наматывает мои пряди на кулак и чуть-чуть тянет, чтобы я не могла спрятать лицо в подушке.
– Не смей закрывать глаза! – приказывает он, когда я пытаюсь отгородиться от него ресницами. – Смотри на меня.
Черт его знает почему, но я не могу ослушаться.
И от того, как смотрит на меня Демьян, у меня кружится голова.
Он сейчас командует, он сильнее, но все, о чем он может думать, это мое наслаждение. Его сжигает страсть похлеще моего, и это видно. Видно по бьющей жилке на шее, по сжатым губам, по лихорадочному взгляду.
Ему нравится то, что он видит, это щекочет нервы, усиливает возбуждение, и в то же время, сейчас он раб этого зрелища.
Это заводит сильнее, чем его обнаженное идеальное тело.
Сейчас я распаляюсь значительно быстрее, чем до того, как меня прервали. Не знаю, то ли виной тому потаенные фантазии о властном любовнике и подчинении, то ли откровенное восхищение в голодных глазах Демьяна. Он смотрит на меня, как на единственную женщину на земле.
Демьян подается ко мне ближе, чтобы видеть каждую эмоцию на моем лице. Запредельная интимность. Я бы никогда на такое не решилась, но приказ Демьяна будто снимает с меня все запреты.
Мой палец кружит вокруг клитора, потирает его. Я вздрагиваю все чаще от невыносимого удовольствия, а рука Демьяна, забытая на моем бедре, все крепче его сжимает.
И когда мне становится совсем сладко, и так долго сдерживаемый стон срывается с моих губ, Демьян с шумом втягивает в себя воздух.
– Золотко, покажи пальчики…
Меня еще глушит оргазм, и я не очень соображаю, поэтому покорно достаю руку, пальцы которой покрыты моей смазкой, свидетельством моей похоти.
Демьян вбирает в рот каждый палец, отчего у меня снова дергает внизу. Он наваливается на меня, и я понимаю, что все то время, что я ублажала себя под его взглядом, мне не хватало этой тяжести, этого жара.
Жесткий, почти грубый поцелуй отправляет мой разум в печь желания.
Мужские руки беззастенчиво мнут мою грудь, я чувствую твердый член, который трется о мое бедро, и уплываю в горячее марево, но как только сильные пальцы тянут мои штанишки вниз, до меня доходит, что сейчас кого-то поимеют.
И этот кто-то – я.
– Нет, – тихо, но твердо запрещаю я.
Царапавший щетиной мою шею Демьян отрывается от поцелуев за ухом и неверяще смотрит на меня.
– Ты охренела?
Я уверенно встречаю злой взгляд.
– От тебя за версту тянет желанием, Жень.
– Нет, – повторяю я.
Не могу сказать, что это дается мне легко, но я не из этих. Я не такая.
Это, конечно, звучит смешно,
