слышу претензию.
Открываю глаза и вижу недовольное мужское лицо.
— Не, так не пойдёт, недотрога, — мотает головой. — Давай по взрослому, что за детский сад.
— Не могу я. По-взрослому.
Даже обидно как-то, что не оценил моей нежности. Мудак.
— Ты чё, даже не целовалась ни с кем? — удивленно вскидывает брови Герман.
Я опускаю глаза, хотя мне не стыдно за этот факт. Просто бесит его морда.
Мужские пальцы цепляют за подбородок, приподнимают, чтобы посмотрела на него. Губы изогнуты в улыбке, глаза блестят.
— Сейчас мы это исправим, недотрога…
Герман приближается к моим губам, и я замираю. Он ловит ртом мой лёгкий вздох и медлит. Смотрит в глаза, как будто душу забирает. А она итак уже трепещит от близости, на которую дала согласие. Это всего лишь поцелуй, так чего меня так трясёт изнутри?
Парень переплетает наши пальцы и заносит мои руки вверх, прижимая к двери. Я обреченно сглатываю и от волнения кусаю нижнюю губу. Мужские глаза замечают этот момент, зрачки расширяются, засасывая меня в свою глубину. Неумело барахтаюсь там, как дитя, которое первый раз бросили в водоём, чтобы научить плавать. Дышу через раз, чувствую, как сердцебиение учащается за секунду до влажного прикосновения.
Он проводит языком по нижней губе, на которой ещё виднеется отпечаток зубов. Как будто залечил.
По телу проносится ворох мурашек. Я задерживаю дыхание.
Герман проделывает тоже самое с верхней губой. Очень неторопливо, как будто смакует, расстягивает удовольствие. Теперь мои губы увлажненны и блестят. И что странно, мне не противно, а трепетно. Я думала, наглый парень обойдётся грубым жадным поцелуем, испортит мой первый раз, но все получается совсем не так. Нежная ласка языком проносит приятную дрожь вдоль позвоночника.
— А ты вкусная, — признаёт Герман.
Наши дыхания перемешиваются. Миллиметры кончаются, и губы сливаются в одно целое. Это сродни вспышке в небе, за которой следует обжигающее зарево. В мгновенье становится так жарко, как будто по венам разлили кипяток.
Заславский посасывает мою верхнюю губу, оставляя мне для облюбования свою нижнюю, я скромно пробую на её — мягкая, припухлая, приятная.
Мужской язык проникает в рот, сталкивается с моим в диком танце, от которого внизу живота начинает ныть и твердеют соски. Сердце возбужденно колотится, готово выпрыгнуть из распирающей груди.
Комнату заполняют влажные причмокивания, но я не слышу, потому что улетаю куда то далеко. Во вселённую страсти и похоти, которую открыл мне Герман. Тело превращается в чувствительный раскаленный сосуд, который с каждой секундой интимной близости наливается горючим веществом, плавящим разум и поджигающим острые ощущения.
Происходит неожиданная потеря самоконтроля.
Мужская ладонь сжимает затвердевшую от возбуждения грудь, и я выстанываю звук приятной боли. Между ног отчетливо пульсирует. Именно в "нижнее пекло" стремятся чужие проворные пальцы. Касание влажных складок через трусики действует на меня сродни электрического разряду — мышцы перетряхивает. Я запрокидываю голову, утыкаюсь затылком в дверь и задыхаюсь. Сгустившийся воздух кружит сознание. Глаза закатываются и кожа покрывается мурашками, когда Герман принимается усыпать шею поцелуями и вылизывать языком ухо. Пока его губы работают наверху, пальцы совращают меня внизу. Растирают возбужденное лоно, ткань трусиков напитывается смазкой и влажнеет. Подушечки воздействуют на чувствительную точку, через которую проходят крушесносные волны через всё дрожащее тело. С моих губ срываются стоны, Заславский перехватывает их ртом, засасывает в круговорот, из которого самой уже не выбраться.
В этот самый момент проворачивается ключ в замочной скважине. Кто-то открывает дверь, на которую я навалилась спиной. Потеряв опору, я заваливаюсь назад и падаю… в другие мужские руки. Они мягко ловят меня, спасая от удара.
Открываю глаза и первое что вижу — голубые проницательные глаза. Это Тит, тот самый парень, что первый раз вызволил меня из навязчивых объятий Германа. И вот опять он приходит на помощь…
* * *
Герман
— Тит, блядь! Какого хрена? — недовольно рычу.
Такой кайфовый момент обломал! Эта крошка почти отдалась мне! Член дымится в истерике.
— Такого, — с вызовом отвечает друг, который поступает хуже врага.
Он на моих глазах отпускает девчонку из рук и та как угорелая бежит по ступенькам вниз.
— Стой! — хочу поймать её, но врезаюсь в крепкую грудь Тита.
Со смелым нарывающимся взглядом он преграждает мне путь.
— Какого хуя ты творишь? — толкаюсь я. Полоскаю острым взглядом.
Он чуть отшатывается, но продолжает стоять скалой, не давая прохода. Лизы уж след простыл.
— Отстань от девочки, — твёрдо произносит Тит. — Ты же видишь, она не из " тех".
— А ты типа в защитники заделался? — смеряю взглядом друга.
Молчит угрюмо. Желваки ходуном ходят. Поняв, что происходит, я начинаю ржать.
— Недотрога понравилась? Тоже трахнуть захотелось? — меняю улыбку на оскал. — Только после меня. В очередь, понял? Не мешайся.
Тит упрямо стоит, и мы сталкиваемся лбами. Бадаемся, как бараны. Испепеляем друг друга взглядами.
— Правда, что ты на неё поспорил с Гордеевым? — недоверчиво интересуется он.
— Я новую тачку на кон поставил! — выплёвываю. — А ты, козлина, всё испортил своим появлением!
— Она бы тебе всё равно не дала, — усмехается. — Таких деньгами не купишь, и наглостью не возьмёшь.
— Да ты что, всезнайка, — театрально вскидываю брови. Подношу свои ещё влажные пальцы к его носу в качестве доказательств обратного. — Чуешь, чем пахнет? Смазка целочки, а на её груди моя сперма. Что на это ты скажешь, защитник?
Тит морщится, шлепая меня по ладони. На лице появляется налёт разочарования. Я довольно ржу.
— Такая же доступная, как все, — подытоживаю я. — Трахнул бы её без проблем. Если б не ты блядь, герой… Уйди на хуй.
Рыкнув, толкаюсь грудью. Я не на шутку отгрызаюсь, сигналя воспаленными глазами, что следующим шагом будет мордобой, если он не даст пройти. Тит с загруженным видом отступает.
Я спускаюсь вниз за девчонкой. Цепляю взглядом женские лица — нигде нет. Выбегаю в полуголом виде на улицу. С неба снег порошит, но мне не холодно, тело горит, как и нутро — признаюсь, недотрога завела меня не на шутку. Её невинность и супер чувствительность сделали своё дело — я реально хочу её, жажду стать первым, порвать целку.
Огибаю взглядом заснеженную территорию сада и выхожу на парковочную зону. Кроме автомобилей — никого. Неужели, сбежала, зараза?
Краем уха улавливаю звук хрустящего от шагов снега, оборачиваюсь и вижу Тита. Сваливает с вечеринки без лишних слов, идёт к своему блестящему Мерседесу. Ну и правильно, вали, раз всё испоганил. Сталкиваемся глазами, у обоих борзые и упрямые, Тит вину явно не чует. Он садится в чёрную
