Лезвия и кости - Хизер К. Майерс

3

Сиенна

Рука Донована крепко обхватила мою руку, вытаскивая меня из дома с привидениями с силой, не оставляющей места для протеста. Как только мы вышли на улицу, по моему телу пробежал холодок, но что тому виной — хрустящий осенний воздух или тяжесть взгляда, обращенного на меня, — я не знала. Смущение, охватившее меня, не было похоже ни на что, что я когда-либо чувствовала. Я была уверена, что мое лицо было таким же красным, как и волосы, и внезапно поблагодарила себя за то, что уже стемнело. Дом с привидениями, игра, Адриан — все это было как в тумане, в вихре решений, которые я не могла осознать.

Я чувствовала тяжесть обвиняющего взгляда Донована, даже не глядя на него. Этот взгляд, казалось, пронизывал меня насквозь, наполненный невысказанными вопросами и подозрениями. В этот момент под его пристальным взглядом на меня накатила волна вины, тяжелая и удушающая. Игривая атмосфера вечеринки теперь казалась гнетущей.

Я остро ощущала на себе взгляды других гостей, их едва уловимые перешептывания, когда мы выходили из темноты дома с привидениями. В воздухе витала атмосфера осуждения, и я чувствовала себя маленькой и незащищенной, чего никак не ожидала, когда согласилась играть в эту, казалось бы, невинную игру.

В голове проносились мысли и страхи: не нанесла ли я непоправимый вред тому, что было у нас с Донованом? Мысль о том, что мои действия в доме с привидениями с Адрианом, пусть и невинные, могли передать Доновану что-то другое, мучила меня. Я хотела бы объяснить, сказать ему, что мое решение пойти с Адрианом было не таким, каким казалось, что я просто не хотела ставить его в неловкое положение.

Но слова не шли, застревая в узле тревоги в горле.

Мне не следовало соглашаться идти в тот дом с Адрианом. Я даже не знала, почему согласилась на это. Меня тянуло побыть одной, сделать что-то, чего, как я знала, делать не следовало, но это было нечто большее. Это было и желание не разочаровать Донована, быть частью игры, в которую он хотел играть. Но теперь, когда меня вели прочь, я поняла, насколько это было ошибкой.

Когда мы снова подошли к группе, я была в замешательстве. "Я думала, мы уходим", — пробормотала я.

Брови Донована нахмурились в замешательстве. "Зачем нам уходить?" — спросил он. "У тебя была своя очередь. Теперь моя очередь".

Его слова были как ушат холодной воды, пробудив меня к реальности ситуации. Я застряла в игре, в которую больше не хотела играть, оказавшись между ожиданиями Донована и своими собственными запутавшимися чувствами.

"Ничего не случилось", — пролепетала я. Мой голос прозвучал более оборонительно, чем я предполагала.

Донован даже не взглянул в мою сторону. "Я не спрашивал", — холодно сказал он, сосредоточившись на игре.

Его отказ больно резанул, резко контрастируя с заверениями, которые я так отчаянно искала. Мне хотелось верить, что его отказ от расспросов продиктован доверием, но в глубине души грызущее сомнение подсказывало мне обратное. Его поведение было жестким, как будто он вымораживал меня.

Я знала его достаточно хорошо, чтобы понять это.

Я сидела, прикусив нижнюю губу и стараясь не расплакаться. Я не хотела выставлять себя на посмешище перед этими людьми. Я не хочу привлекать к себе и Доновану больше внимания, чем уже привлекла.

Он покрутил бутылку в руках, его плечи напряглись, а выражение лица стало нечитаемым. В его позе чувствовалась скованность, и он по-прежнему не смотрел на меня, что убивало меня почти так же сильно, как его молчание. Его взгляд был прикован только к бутылке, крутящейся на полу. Я затаила дыхание. Может быть, она упадет на меня.

Но нет.

В конце концов он остановился и указал на девушку с темно-каштановыми волосами. Она была поразительна, ее изгибы подчеркивал наряд, казавшийся непозволительно откровенным для октябрьской прохлады. Я не могла не удивляться, как она не замерзла, ведь ее верхняя часть не оставляла никаких шансов для воображения.

Когда Донован наконец перевел взгляд с бутылки на девушку, воздух вокруг нас, казалось, стал еще холоднее. Его безразличие было безмолвным посланием, контрастирующим с теми словами, которые он не произносил, оставляя меня наедине с неуверенностью и неуверенностью, которые теперь омрачали наши отношения.

Девушка с темно-каштановыми волосами хихикнула — легкий, кокетливый звук, который, казалось, прозвучал громче, чем должен был. Ее друзья, плотным кольцом окружившие ее, подталкивали и шептались с ней, их волнение едва сдерживалось.

Донован грациозно встал. Он засунул руки в карманы — непринужденный жест, который казался вынужденным. Уверенными шагами он направился к дому с привидениями, спиной к группе и ко мне.

Девушка быстро поднялась на ноги и последовала за ним, ее движения были нетерпеливыми, но