Весело ухмыляясь, он довольно заграбастывает фужер с виски, который кажется игрушечным в его мощной ладони.
– С такой оплатой можно и сверхурочно поработать. Спасибо, Макс, порадовал служителя Фемиды.
– А потом удивляешься, почему у тебя потерпевшие в кабинете в обморок падают, – я подтруниваю над другом и наблюдаю, как скоропостижно пустеет наполненный почти до краев стакан. Шумно длинно выдыхая, я с силой сжимаю фарфоровое блюдце и роняю напряженно: – накопал чего?
– Меркулов Владислав Сергеевич. Девяносто второго года рождения. Холост. В компании трудится три года на должности старшего аналитика, звезд с неба не хватает. Не судим, не привлекался.
Макар делает паузу и внимательно следит за моей реакцией, пока я пытаюсь убедить себя не лезть в счастливые отношения Ольги. Я потихоньку начинаю проигрывать включившемуся на полную катушку инстинкту собственника, когда товарищ, хитро оскалившись, произносит.
– Правда, есть одно но…
– Какое? – я замираю в предчувствии какого-то грандиозного подвоха, и моя исправно срабатывающая на пакости интуиция не подводит.
– Помимо твоей Авериной этот Влад еще встречается с дочкой генерального, – приятель подзывает Карину и что-то шепчет ей на ухо в то время, как я пытаюсь сложить воедино кусочки разрозненной головоломки.
– Встречается? – переспрашиваю я, отхлебывая остывший кофе, и давлюсь жидкостью, когда прямолинейный Макар озвучивает на весь бар басом.
– Да трахает он ее, Макс! Трахает! – на нас сердито шикает гламурная дама с собачкой, но резко затыкается, стоит моему шкафоподобному другу ей подмигнуть. – И нет, твоя Ольга об этом не знает.
После этих посиделок с Макаром несколько дней проходит, словно в тумане.
Я запираюсь дома. Отказываюсь от традиционного пятничного похода в клуб с пацанами. И не могу решить, как использовать добытую другом информацию.
Предполагаю, что припереться на порог Олиного дома и заявить «Ты знаешь, Влад тебе изменяет», как минимум странно.
Отменив все планы на выходные, я ставлю на паузу «Блудливую Калифорнию» и запиваю растерянность ядреным черным чаем без сахара, когда звонок мобильного разрывает тишину.
Я недоверчиво смотрю на экран в течение какого-то времени. И все-таки принимаю вызов. Слушаю неровное сбивчивое дыхание.
– Макс, – нерешительно роняет Аверина на том конце провода и замолкает, отстукивая пальчиками по деревянной поверхности рваный нетерпеливый ритм.
– Оля.
Произношу сипло и отчетливо представляю, как девушка наматывает на палец локон и оттягивает его в сторону, как делала еще в универе в минуты паники и стресса.
– Ты один?
Выдает Аверина решительно. И мне не надо ее видеть, чтобы понимать, что сейчас она обхватила себя руками и крепко зажмурилась, потому что до дрожи в коленях боится остаться в одиночестве в своей уютной светлой квартире.
– Хочешь приехать?
Я промачиваю горло глотком чая и с громким стуком оставляю стакан на журнальный столик, когда она шепчет свое хрипловатое, разбивающее мое ледяное спокойствие на миллион острых осколков.
– Да.
Железобетонная решимость в ее голосе медом проходится по моему самолюбию, и я отключаюсь, с притворным равнодушием бросая.
– Тогда приезжай.
Я выпадаю в вакуум. Плыву по волнам памяти и возвращаюсь в реальность только тогда, когда Ольга неспешно развязывает пояс шубы посреди моего коридора.
Черная норка мучительно медленно сползает по сливочно-белой коже и огромной кляксой ложится на гладкий отполированный паркет. Я же молча нервно сглатываю, потому что от вида Авериной, оставшейся в откровенном черном белье и такого же цвета высоких ботфортах, возбуждение растекается по венам и член в штанах каменеет.
Глава 8
Оля
По комнате распространяется запах гари. Я подскакиваю и бегу выключать печь.
В довершение осталось только спалить себя и соседей.
Извлекаю на свет обугленные останки некогда ароматной птицы: на подносе пепелище, так же, как и в моем мирке.
Буйным цветом распускается обида на вранье Влада, на лицемерие. Не мог же он в один вечер найти будущую жену. Но еще больше меня разбирает злость на саму себя. За то, что позволяю себе убиваться, пока он преспокойно пьет коктейли и принимает поздравления.
От обиды переключается какой-то тумблер внутри. Я бросаю грязный противень в раковину и тянусь к мобильному. Набираю номер, на котором стоило оставить пометку «только в крайнем случае».
Но сегодня ведь именно такой? Отныне я свободная девочка, мне можно.
Ожидание затягивается. Абонент как будто оставляет мне последний шанс отказаться от спонтанной затеи, которая, я даже не представляю, во что выльется. Звучит последний длинный гудок, и я окунаюсь в бархат знакомого низкого голоса с легкой хрипотцой.
Макс. Мое студенческое прошлое. Не любовь, нет. По крайней мере, так я всегда себе говорила.
Мы не раз выручали друг друга. Когда были не готовы узнавать кого-то с нуля, когда тошнило от одной мысли раскрыться постороннему. Секс по дружбе. Секс без обязательств. Всех все устраивало, пока у меня не появился Влад.
– Макс, – тряхнув головой, нерешительно тяну я и глохну от того, насколько громким мне слышится собственное неровное дыхание.
– Оля, – констатирует он, а мое тело предательски сводит судорогой предвкушения.
– Ты один? – без предисловий выпаливаю я и замираю.
– Хочешь приехать? – он привычно уходит от ответа на неудобный вопрос, а я представляю, как его губы складываются в ироничную ухмылку.
– Да, – признаюсь без обиняков, хотя он и сам прекрасно понимает, что в ином случае я бы не позвонила.
– Тогда приезжай, – милостиво позволяет он и отключается.
Ну а я не разрешаю себе свалиться в чан с горечью. Суматошно собираюсь, поправляю макияж и вызываю автомобиль. Ныряю в просторную темно-коричневую «Киа Оптиму», откидываюсь на мягкое кожаное сиденье, вдыхаю ненавязчивый хвойный запах от ароматизатора-елочки и вспоминаю нашу с Максом первую встречу.
Я только-только поступила в вуз и заселилась в общежитие.
Вырвавшись из-под опеки родителей, я огромными восторженными глазами глядела на студенческую жизнь. Я старалась и успевать с учебой, и отрываться на вечеринках, и участвовать в деятельности профсоюзного комитета. Я легко ладила с однокурсниками, но близко парней к себе не подпускала, переживая расставание с первой школьной любовью.
Моя отстраненность не остановила Диму, первокурсника с другого факультета, настойчиво пытавшегося затащить меня на свидание.
Поначалу я вежливо отказывалась, не принимала от него цветы. Позже, когда внимание переросло в навязчивость и стало больше походить на преследование, я его игнорировала.
Чем взбесила парня, который норовил то зажать меня в проходе, то напроситься на украшение сцены к какому-нибудь мероприятию вместе со мной. Я крепче стискивала зубы, но продолжала упорно гнуть выбранную линию поведения.
В тот день я все-таки психанула.
Дима, словно глупый пятиклашка, пребольно дернул меня за косу. От неожиданности я выронила стопку тетрадей и не сшитый еще доклад. Белые листы разлетелись по полу в разные стороны, и я уже приготовилась изображать быка, норовящего поднять на рога горе-тореадора.
– Ты что себе позволяешь?
Мой голос звенел от злости: итак слишком долго терпела этого балбеса.
– Да кончай из себя недотрогу строить, – изогнув бровь, Димка противно растягивал слова и бесил меня все сильнее.
И я не знаю, чем могла закончиться наша глупая перепалка. Но однокурсник вдруг осекся на середине фразы, потому что в эту секунду ему прилетел увесистый подзатыльник.
– Листы собрал, – с металлом в голосе произнес широкоплечий шатен в кожаной куртке, и я ахнула. – И с сегодняшнего дня чтоб возле нее не околачивался.
