благодарность за вашу услугу я приглашаю вас, скажем, на ужин! Как вам идея?
— Свидание? — улыбаюсь весело. — Отлично! Я обязательно надену что-нибудь симпатичное!
— Сто лет не был на свидании, — в тон мне отвечает мужчина.
— Не может быть, сколько же вам уже?.. — округляю глаза в притворном ужасе.
— О, нет, — он смеётся. — На такие вопросы я не отвечаю, даже столь красивым девушкам!
Я выхожу из палаты в прекрасном настроении и настолько поглощена своими мыслями, что широко и приветливо улыбаюсь идущему навстречу…
Ой, блин, это же Добрынин! Который, похоже, настолько опешил от моего выражения лица, что замер на месте чуть не с приподнятой для шага ногой.
— Ан-на Николаевна, — зовёт меня, чуть запинаясь, — вы что здесь… — прокашливается, и продолжает уже более уверенно: — У вас дежурство закончилось.
— Да, Никита Сергеевич, — я уже вернула на лицо привычную маску спокойствия, которую привыкла удерживать рядом с начальством. — Уже ухожу.
Отвлекаюсь на вибрирующий в кармане халата телефон, вытаскиваю трубку и, увидев на дисплее «майор Богатырёв», прикусываю губу. Мы с Полканом познакомились, когда была ранена моя подруга — он приходил в больницу снимать показания. И теперь время от времени приглашает меня куда-нибудь. Я вижу, что нравлюсь ему, да и сама отношусь к нему тепло, но… как говорится, ничего не ёкает.
— Да, Полкан, — отвечаю на звонок, поворачиваюсь и медленно иду по коридору.
— Судя по твоему тону, ты на работе, — слышу в ответ и не могу не улыбнуться.
— А что не так с моим тоном?
— Аня, ты бы слышала себя со стороны! — мягко смеётся мужчина. — В твоём «да» отчётливо звучит: «Говорите кратко и по существу, я занята!»
— Неужели всё так ужасно? — смеюсь в ответ.
— Конечно, нет, — Полкан секунду молчит, а затем спрашивает: — Как ты смотришь на то, чтобы вместе поужинать завтра?
— Прости, не могу, — говорю с раскаянием, — у меня уже есть планы. Может быть, в другой день.
— Ага, через месяц, — грустно вздыхает мужчина.
— Обещаю, что раньше! — мне и правда неловко ему отказывать, но я уже отдала этот вечер Герману Эдуардовичу. — Давай… — задумываюсь, вспоминая свой график, — …давай в эту субботу?
— Может быть, совместим обед и ужин? И в промежутке прогуляемся? — с энтузиазмом произносит Богатырёв. — Погоду отличную обещают, а ты света белого не видишь в своей хирургии!
— Хорошо, я не против.
— Отлично! Увидимся! — довольно говорит мужчина. — Всё, не отвлекаю тебя!
— До встречи, — отключаю телефон, сую его обратно в карман и развернувшись, утыкаюсь в мужскую грудь.
Не поняла… Он что, шёл за мной всё это время?
— Никита Сергеевич? — делаю шаг назад, поднимая голову.
— Вы закончили? — с сарказмом говорит Добрынин.
— Если вы о моей смене, Никита Сергеевич, то я закончила её уже несколько часов назад, — говорю, прищурившись.
Вот ещё, мне и по телефону поговорить нельзя? Мужчина стоит передо мной, задумчиво рассматривая мою больничную униформу. Ну что ему опять не так? Я вдруг чувствую, что невозможно, невыносимо устала от всего этого. Ведём себя, как дети, поссорившиеся в песочнице! «В основном, конечно, он», — не могу не отметить мысленно. А ведь часто от нас обоих зависят жизни и здоровье тех людей, которые здесь лежат.
— Никита Сергеевич, — говорю вдруг нормальным голосом, как сказала бы любому другому человеку, — я очень устала и домой хочу. Вы мне что-то сказать, наверное, собирались?
— У вас есть домашние животные? — звучит внезапный и совершенно нелогичный вопрос.
— Да, кот, — отвечаю растерянно.
— Ну конечно, кот. Как я не догадался, — бормочет тихо зав. — Анна Николаевна, вполне вероятно, вас вызовут в субботу на работу.
— Откуда вы… — делаю глубокий вдох и закрываю глаза, потом открываю. — У вас плановая назначена? Мне нужно присутствовать?
— Н-не совсем, — он отступает на шаг.
— Тогда что? — я делаю шаг вперёд. — Что-то с расписанием?
— Да, с расписанием, — он кивает, как будто радуясь подвернувшемуся поводу.
— Я проверила его сегодня, персонала на всю неделю в отделении хватает, — ещё один шаг, он от меня, я к нему. — Что-то с документами? Внутренняя проверка?
— Да! — Добрынин оглядывается по сторонам, явно ища, за что зацепиться взглядом.
— Все журналы заполнены, истории подшиты! Если к нам завтра внезапно не пришлют батальон солдат с множественными ранениями конечностей, то моя помощь не понадобится!
Я сама сейчас кого-нибудь раню… в какую-нибудь крайне неподходящую конечность! Он же наверняка хочет опять меня загрузить работой по самую макушку, чтоб потом придираться к каждой запятой!
— Протокол надо будет. Болезни заполнить, то есть… операции, — путано выдаёт этот… главный хирург, делая последний шаг назад к двери своего кабинета.
— Угу. Заполнить. Операции, — повторяю задумчиво и останавливаюсь, глядя на мужчину, который под моим взглядом суёт руки в карманы, потом вытаскивает и складывает на груди.
— Никита Сергеевич, — говорю вкрадчиво, — я вам зачем-то нужна?
— Нет! — выпаливает, но тут же исправляется: — То есть, да!
— Именно в субботу?
— Ну… — неуверенно выдаёт начальство.
— Это настолько срочно?
— Очень срочно и важно! — убедительно кивает.
— Раз так срочно, я выполню все ваши поручения в пятницу! — произношу уверенно и ставлю точку в разговоре. — Чтобы заранее! До свидания!
Он не прощается, но, уходя по коридору, я в конце концов слышу, как с размаху хлопает дверь о косяк. Удовлетворённо киваю — не всё ему меня доводить!
Приехав домой и натискав Дарси, который сегодня настроен помурчать мне в ухо, отрубаюсь и в кои-то веки нормально высыпаюсь! А с утра, открыв шкаф, начинаю искать, что бы такое надеть, чтобы встретить Германа Эдуардовича.
Как-то я обычно совсем не задумываюсь об одежде — меня больше волнует, чтобы хирургический костюм был на смену и белый халат наглажен. Правда, какие-то фирменные тряпки мне привозила мать… Когда ещё приезжала, а последний раз это было уже больше года назад. Достаю платье, которое она мне подарила последним — бледно-голубое, запашное, простого силуэта. Прямая юбка, небольшой намёк на рукавчик, отложной воротник, самое интересное в нём — молния, которая застёгивается не посередине, а сбоку — с помощью неё можно регулировать глубину декольте.
Когда я мерила его при матери, она фыркнула и сказала, что халат сверху — и будет вылитая моя форма, разве что с юбкой, а не со штанами. От неё это был совсем не комплимент, мама считает, что при моей внешности я могла бы устроиться лучше, а не пахать ночами в больнице. Но только её судьбы и шести — или семи? — мужей я не хочу, мне в хирургии значительно лучше!
Одеваюсь и кручусь перед зеркалом. Похудела я, что ли? Хотя чего удивляться, с мои-то режимом… А
