Дочь тренера - Джесса Кейн

Посмотрите, что я вообще натворил. Лишил ее какого-либо выбора. Позволил своей одержимости затуманить мое чувство добра и зла. Скорее в аду подул бы холодный день, прежде чем я позволил ей уйти, но я хотел изменить ее мнение обо мне.

— Прогуляйся со мной, Грета.

Она явно хотела сказать мне, чтобы я шел к черту. Это, до боли, было очевидно.

Но больше этого она хотела отсрочить заключение соглашения.

Когда мы вернемся в эту комнату, мне нужно, чтобы между нами было понимание. Сейчас же Грета смотрела на меня как на дьявола, и это сжигало меня заживо. Все, чего я хотел, это быть ее спасителем, и чтобы она была моей.

Я отодвинулся от стола и встал, сразу став довольным, ведь ее глаза округлились от удивления, когда она увидела мой рост и силу. Я был создан, чтобы удовлетворить тебя, ангел.

Она может читать мои мысли?

Когда я дошел до кресла, на котором она сидела, то заметил, что ее красивые ножки так плотно были скрещены, что чтение мыслей казалось вполне возможным. Я протянул руку, и после некоторого колебания девушка взяла ее, позволяя мне поднять и проводить ее до двери. Я держал ее за руку, и Грета не сопротивлялась тому, чтобы остаться со мной наедине. Но я ошибочно полагал, что все будет хорошо.

Это заблуждение развеялось, как только мы вышли из конференц-зала. Стоило двери за нами закрыться, Грета отступила слегка назад и дала мне звонкую пощечину.

Грета

Я всегда была довольно-таки вспыльчивой. Однажды, во втором классе, моему отцу пришлось пораньше забирать меня из школы прямо из кабинета директора. А все из-за того, что я опрокинула книжный стеллаж в классе, так как из моего ланчбокса пропал пудинг. Кто-то может сказать, что это слишком бурная реакция, но, эй. Когда вы ожидаете шоколад, его отсутствие — абсолютно неприемлемо. Это всем понятный факт.

Разве я не имела полное право дать пощечину этому наглому ублюдку?

Кто требует жену, как условие для спортивного контракта?

Это было настоящим безумием.

А знаете, что еще было безумно? Тот факт, что, когда я вошла в конференц-зал — моей первой реакцией стало дикое волнение, как только я увидела совершенно великолепного разыгрывающего, того, кто делал мои сны прошлой ночью адски горячими. Волнение зародилось где-то в макушке моей головы и пронеслось до самых пальцев ног, оставляя за собой огненный след. Он наблюдал за мной из-под тяжелых век, его напряженное тело, готовое действовать в любой момент, задевало что-то глубоко внутри меня. Мне стало больно, хотелось забыть о том, что я, вообще-то, не доверяла спортсменам.

Пощечина, которую я отвесила ему по точеному лицу, служило напоминанием нам обоим. Более того, это урок за то, что Эрик пытался заманить меня в ловушку. За то, что он использовал свое влияние, чтобы направить мою жизнь в то русло, которое выбирала не я сама.

Резкий звук раздался в пустом, покрытом ковром коридоре.

Он среагировал вовсе не так, как я думала.

Я ожидала, что разыгрывающий назовет меня сумасшедшей или отшатнется от шока.

Но, не теряя ни секунды, Эрик бросился вперед, схватил меня за оба запястья и толкнул назад, прижимав к стене. Достаточно сильно, чтобы это выбило воздух из моих легких. Его губы приоткрылись и стали опускаться вдоль моей шеи, опаляя горячим дыханием, затем он вернулся обратно, чтобы жарко выдохнуть мое имя мне в ухо. Изменив свою траекторию чуть в сторону, он прильнул к моим губам и грубо поцеловал. Собственнически. Эрик скользил своим языком по моему, продолжал сжимать мои запястья большими пальцами, зажимая бедрами меня между ним и стеной.

Он уперся в меня, позволив ощутить внушительное очертание плоти за поясом его брюк.

Поцелуй был откровенным, сексуальным. Неистовым. И Эрик увлекал меня за собой в своем стремительном потоке, словно требуя участия.

Боже, о, Боже, какой каким же вкусным он был. В нашем поцелуе было идеальное притяжение и отталкивание, отдача и принятие, и прежде, чем я осознала, что натворила, то приоткрыла губы в постыдном приглашении, со стоном от его вторжения. Я терлась грудью об его белую рубашку на пуговицах, почувствовав головокружение, когда мои соски напряглись.

В тот самый момент, когда я начала сомневаться, может ли женщина достичь кульминации от одного только поцелуя, Эрик отстранился. Он взял мою челюсть в свою руку — достаточно большую, чтобы сравниться с двумя моими — слегка сжал, подняв лицо вверх. Я никогда в жизни не была так физически уязвима, как в этот момент, оказавшись между этим спортсменом в расцвете сил и жесткой стеной, мое тело было ослаблено после поцелуя.

— Теперь ты успокоилась? — спросил он сквозь затрудненное дыхание.

При слове «успокоилась» мой взгляд стал яростным, и я начала бороться, толкая его в грудь, только для того, чтобы мужчина бедрами подхватил меня и снова надавил, на этот раз твердой мужской выпуклостью, плотно зажатой между моими бедрами. И он все еще держал мою челюсть, не так, чтобы больно, а так, чтобы не осталось сомнений в том, кто здесь главный. Боже, помоги мне, мои трусики стали мокрыми. Силы покинули меня, и я захныкала, потеревшись своей плотью о его, пальцы моих ног подогнулись в кроссовках.

— Мы не деремся, малышка, — прошептал Эрик мне на ухо. — Ты должна использовать слова.

Его слова «малышка» должны были заставить меня захотеть ударить кого-нибудь в глотку, а именно Эрика, но я этого почему-то не сделала. Эти слова украли мое дыхание. То, как он говорил со мной, дисциплинировал, словно я ребенок, но определенно не чувствовала себя маленьким дитем. Я ощущала себя женщиной, больше, чем когда-либо. Его тон и наказание заставляли меня чувствовать себя женственной, желанной и сексуальной. Что он со мной творил?

— А теперь я спрашиваю тебя снова, — он пососал чувствительное место прямо под мочкой моего уха. И делал это так долго и старательно, что я стала задыхаться, и мои ресницы затрепетали. — Ты успокоилась?

— Да, — прошептала я неровно. — Да.

— В следующий раз, когда дашь мне пощечину, ангел, ты будешь отсасывать у меня, стоя на коленях, прежде чем жжение пройдет. Я найду способ сделать твой темперамент полезным для нас обоих. Это ясно?

Я думала, что Эрик собирался отступить, но вместо этого он сжал мои волосы в кулак, оттягивает голову назад и медленно облизывал мою обнаженную шею.

— Я дам