Заведя свою «хонду», Саша поехала к родителям, у которых временно жила после развода. Вообще-то, у нее была своя квартира, пусть и не особо огромная или роскошная — Антон предложил ту купить в счет ее части их общего жилья, приобретенного после свадьбы, чтобы не разменивать. А так как у Александры не имелось никаких претензий на эту квартиру, где по большей части она испытывала негативные эмоции — споров не возникло.
Но в той квартире следовало сделать ремонт, а сейчас охоты заниматься подобными мелочами не было. Тем более, если Саша все-таки решится отправиться в Андреевку. Там облздрав обещал ее обеспечить жильем, как и любого другого специалиста, готового променять комфорт города на сомнительную прелесть работы в семейной амбулатории отдаленного поселка.
Наверное, подсознательно, она специально так сделала. Саша не могла точно утверждать, однако подозревала, что могла неосознанно попытаться таким способом побороть свой страх и неуверенность. Несложно было предугадать развитие событий, когда, вернувшись в квартиру к родителям, она сообщила тем вероятное место своей новой работы.
Разумеется, те тут же категорически запретили Александре даже думать о таком. Они еще готовы потерпеть ее прихоть работать в соседнем городе, до которого машиной было не больше часа езды. Да и то, не сомневались — скоро эта блажь пройдет и Саша вернется на свое прежнее место, где скорее всего станет заведующей терапии лет через пять-семь. Ее собственное ответственное отношение к работе, прекрасная репутация и семейные связи гарантировали такое назначение со стопроцентной вероятностью. Так что Саше велели выкинуть чепуху из головы и взяться за ум, а не вести себя подобно обиженному и капризному ребенку. Достаточно и ее развода.
Что тут скажешь? Было, было у нее желание пойти проторенной дорожкой и поддаться. Послушаться кого-то всегда легче, чем решать самостоятельно. Да и виновный в личных неудачах в таком случае всегда имеется. И с полным правом можно упиваться жалостью к себе, повторяя «это не я, это вы хотели!».
Только такого Саша хлебнула сполна. И устала, уже стыдилась поддаваться и поступать безвольно. Ей было противно и стыдно смотреть на себя в зеркало и видеть безвольную женщину, которую она не узнавала. Потому что человек является тем, во что сам верит — а она в себя не верила, а значит — никем не являлась? Ее не устраивал подобный расклад. Уже не устраивал.
И она впервые жестко ответила отцу, запретив звонить в облздрав и менять что-то. Впервые встала из-за стола, когда ей велели сидеть и ждать, и впервые за много лет сказала, что сама примет решение — даже если после пожалеет о собственной строптивости. Во всяком случае, Саша хоть попробует измениться и жить.
Ночью она не выспалась, глядя в потолок своей детской спальни и прислушиваясь к возмущенному ворчанию отца за стенкой и увещеваниями матери, пытающейся того успокоить. А в четыре утра, так и не сомкнув глаз, собрала сумку с самыми необходимыми вещами, наиболее важными из которых считала стетоскоп и тонометр, опасаясь, что в селе тех днем с огнем не сыщешь. Все остальное, в потребности чего она определится на месте, можно было заказать привезти службой доставки позже. Сбросила в телефон карту, молясь о том, чтобы в таком захолустье имелись станции мобильной связи и добивал сигнал спутников позиционирования, а то, мало ли… Ей не хотелось сутками кружить по области.
Выпив кофе и прихватив печенье, которое мать спекла вечером, Саша поцеловала все еще сердитых родителей и пообещала позвонить, как только доберется.
Нельзя сказать, что она ощущала небывалую легкость, оставляя за спиной порог родительской квартиры, а с ним и завершившийся этап своей жизни. Однако, по крайней мере, она подбадривала себя тем, что пытается начать жить с чистого листа.
Сомнения, закравшиеся в голову еще километров сто назад, окончательно оформились в ужас, когда дорога перед ее «хондой» закончилась.
То есть, нет, конечно, нечто вилось под ее колесами, разделяя на двое засеянные чем-то зеленым поля и посадки. Но назвать «дорогой» вот это — у Александры язык не поворачивался. Ей стало очень жалко и страшно за свою машину, на которую всегда с тайной завистью поглядывали коллеги. Уж очень сильно элегантный и надежный седан подпрыгивал на ухабах этого проселочного пути. Конструкторы-японцы явно не предполагали, что кому-то взбредет в голову гонять их машину по такому бездорожью. Почему-то такое состояние дороги показалось ей недобрым знаком. А нехорошее предчувствие, закравшееся в душу еще час назад, когда ей пришлось свернуть с основной трассы, становилось все сильнее и ощутимей с каждым ухабом и ямой, в которые она то и дело попадала.
Хорошо, что хоть с неба весело светило солнышко и было достаточно тепло. Если бы погода хмурилась — Саша совсем заволновалась бы, словно в другой мир попала за эти три часа. А так, на своем пути, она даже отвлеклась от мыслей о разводе, Антоне и всего того, что так сильно беспокоило еще вчера вечером. Александра просто наслаждалась ездой и музыкой, и радовалась красивым видам по бокам трассы.
Но подпрыгнув на очередном ухабе, начала нервничать. Интересно, здесь хоть есть станция техобслуживания, а то, не дай Бог, еще отлетит что?
Саша рассмеялась, подозревая, что у нее нечто, сродни истерики на фоне страха перед неизвестностью. Ясно, что даже если здесь и обнаружится хоть какой-то механик, не факт, что он будет спецом по японским автомобилям. Разве что в том, как пустить те на металлолом. Решив, что не будет думать о плохом, в конце концов, она начинает новую жизнь, Саша притормозила у обочины и внимательно посмотрела на дорожный знак, словно перепроверяя правильность написанного на том названия.
Андреевка.
Что ж, вот она и приехала. Осталось теперь только выяснить, где же здесь больница или, точнее, амбулатория, куда она должна устроиться на работу?
Оторвав глаза от знака она посмотрела на раскинувшиеся вдоль дороги домики.
Основная улица, когда-то, вероятно, была заасфальтирована. Во всяком случае, то тут, то там на ней проглядывали лохмотья черного покрытия. А вот в стороны от той расходились самые обычные грунтовые дорожки, разделяя не особо ровные ряды построек на узкие проулки. Сами дома не отличались шиком, и ни капли не походили на коттеджи и виллы, выстроенные в предместье ее родного города, где они с Антоном одно время планировали купить и себе жилье.
Все еще не решаясь тронуться с места и пересечь символическую черту, отделяющую ее прошлое и будущее, Саша опустила стекло окна. В салон тут же ворвался теплый ветерок, принеся с собой легкий запах дыма и привкус какой-то горечи, словно от полыни или влажной древесной коры. Тихую мелодию магнитолы заглушило кудахтанье кур и мычание коровы неподалеку. Оглянувшись, Саша увидела пятнистую обладательницу звучного голоса, пасущуюся совсем рядом на лужайке с зеленеющей ранней травой.
