Через несколько минут тишины Маргарет снова продолжила. На этот раз ее голос был очень тих, но у меня складывалось чувство, что она кричала прямо мне на ухо.
— Но и ты сломаешься, девочка. Все то, что у тебя внутри… Это погубит тебя. Сейчас ты притворяешься, что все хорошо… Что изнасилование — худшее, что с тобой случилось, но ведь это не так. Тело можно исцелить, а вот разбитое сердце — никогда. И я вижу по тебе, что ты прошла это. Такая молодая, а уже столько всего на тебя свалилось. Я не буду и не хочу смотреть на то, как ты сама себя гонишь к пропасти. Я хочу, чтобы ты мне рассказала про него. Я не прошу подробностей. Просто хочу помочь. Если ты этого не сделаешь… то прощай, Надежда. Я очень рада и горжусь встречей с тобой.
Я просто не могла в это поверить. Зачем Маргарет делает это? Почему она хочет знать про Антона? Наши встречи проходят вообще по другой теме, на которую я уже могу говорить… Она помогает людям, пережившим насилие… Этим я с ней и поделилась…
А потом до меня дошло… резко, внезапно… как вспышка молнии. Ведь я сама ХОЧУ поговорить об Антоне. Именно поэтому я и не чувствую, что становится легче… Эти чувства давят на меня изнутри… Я хочу кричать, плакать, выплеснуть хоть каплю из этого моря боли. Вся эта душевная агония, которую, как мне казалось, я похоронила в себе глубоко и прочно, вырвалась наружу.
И я заговорила. Слова сами собой слетали с моих губ, открывая старые раны, заставляя их кровоточить вновь и вновь. Знала, что на месте старых ран появятся новые, а затем заживут, оставив после себя уродливые шрамы… должны зажить. Начала рассказывать все с нашей самой первой встречи, когда заболела Антоном. Я рассказала обо всем, от начала и до конца. О том, как каждую секунду, каждый миг, каждое гребаное мгновение мне хотелось заполнить им. Его запахом, его прикосновениями, чем-то только нашим…
И даже сейчас, обожженная всеми этими мучениями, когда каждый новый вдох отдает болью воспоминаний, я не жалею ни о чем. И, наверное, если бы мне дали новый шанс, то повторила бы все заново.
После этого разговора Маргарет начала ломать меня. Вытаскивать из зоны комфорта, не позволяя прятаться обратно. Заставляла меня говорить об Антоне. Выплескивать все, не держать в себе. Я же так привыкала жить с этим… С постоянной болью, не пряча её больше от самой себя. Если болит, то это значит, что ты жива…
Время снова начало тянуться мучительно медленно… Маргарет начала рассказывать про свою жизнь. Как оказалось, она жертва семейного насилия. Выросшая в семье с отцом-тираном.
Мы встречались два раза в неделю и все время говорили. Обо всем. Но большую часть времени мы говорили о том, что болит. А у меня болит… Антон, и я не знаю, пройдёт ли это когда-нибудь.
На очередных посиделках Мардж задала вопрос, который многое изменил.
— Почему ты не стала бороться за него, Надя?
Я подняла на неё шокированный взгляд. Что за…
— И не надо так смотреть на меня. Ты говоришь постоянно, что любишь его. Что хотела бы быть вместе. Если бы могла, то изменила бы все. Так почему не сделала? Тебе нравится страдать, Надя?
Её вопросы были словно ушат ледяной воды для меня. Я открылась перед ней, доверилась… А она смеет судить меня? Говорить все эти вещи…
— Не смей говорить о том, чего не понимаешь Маргарет. Ты не имеешь на это никакого права!
— Я только повторяю твои слова, девочка. И задаю вполне закономерный и логичный вопрос: почему ты не боролась за Антона?
Чувствовала, как меня начинает трясти от злости и ярости. Как эти чувства начинают прожигать дыру внутри меня, уничтожая все другие на своём пути. Я резко поднялась на ноги и стиснула руки в кулаки.
— Ты думаешь, я не хотела этого? Думаешь, я не готова была бороться за него??? Да я глотку родному брату была готова перегрызть, лишь бы быть с Антоном, — голос сорвался на крик, — Антон… Поверь, я на многое готова пойти ради него. Только… — тут голос у меня дрогнул, и я почувствовала, как начинает щипать глаза, — только ему это на хрен не нужно! Я всего лишь очередная девчонка со своей любовью, — горько усмехнулась, — Я видела все в это его глазах. У меня было все по-настоящему, а он просто заигрался…
Все-таки, не смогла сдержать слез и расплакалась. Первый раз за все это время я не смогла сдержать их поток. Поднесла дрожащую ладошку ко рту, чтобы заглушить всхлипы.
Я почувствовала, как женщина крепко обняла меня за подрагивающие плечи и прижала к себе.
— Ш-ш-ш… Тише девочка. Знаю, что больно. Поплачь.
Не знаю, сколько времени мы так простояли, наверное, пока у меня не закончились слёзы. Маргарет аккуратно отодвинула меня от себя и вытерла своими ладонями мокрые дорожки со щёк.
— Теперь ты готова.
Женщина выглядела довольной и умиротворенной одновременно.
— К чему готова? — спросила хриплым от недавней истерики голосом.
— Рассказать все своей семье.
Тогда мне это показалось сумасшествием. Рассказать семье? Да никогда! Я не смогу с ними так поступить. Это разобьет их сердца. Я не смогу взять на себя эту ответственность. Слишком долго я молчала, так и буду продолжать хранить молчание.
Но как оказалось, просто не пришло время.
*
Тем временем объявилась Эшли. Моей радости не было предела. Как же я скучала по ней. Мне хотелось стольким с ней поделиться, рассказать. И мне хотелось узнать про неё, как она была тут без меня, где пропадала. Сразу заметила, что девушка изменилась. И это я говорю только о внешних данных. Она похудела и как-то осунулась, весь её вид кричал о том, что она не здорова. В один момент она могла смеяться, а в следующую секунду закатить истерику, со всеми вытекающими последствиями. Начала занимать у меня деньги. Хотя и раньше я без проблем занимала ей, но сейчас суммы были все больше и больше… Такое ощущение, что передо мной совершенно другой и чужой мне человек.
Но я знала, что моя Эшли, она где-то там. Всячески пыталась достучаться до неё, и ни одна моя попытка не закончилась успехом. Она кричала на меня, что я веду себя, как идиотка. Что раньше я была веселой и легкой на подъем, а сейчас просто тень себя прежней. Я усмехалась и говорила, что повзрослела, на что Эш грубо фыркала. Мне было больно смотреть на неё, на то, куда она ведёт себя. Мне было больно за нее, но я не теряла надежды, ведь она последнее, что у нас остаётся.
Подошло время сессии, первые экзамены. Я погрузилась в учёбу. Эшли снова пропала…
Перед вторым экзаменом мне позвонил полицейский, попросил приехать в больницу. Внутри все оборвалось. Первым делом, я подумала, что что-то случилось с родителями. Позвонив им, я убедилась, что все с ними хорошо, они дома в безопасности. С колотящимся сердцем, за рекордное время я добралась до нужной больницы. Я не знала, что меня там может ожидать, но про себя молилась только об одном, пусть все будет хорошо… И когда человек в форме подвел меня к двери с надписью “морг”, поняла, что хорошо не будет.
