– Не знаю, – говорит бабушка несчастным голосом. – Я заснула вместе с Эстер, а утром смотрю – Клэр нет. В кровати никто не спал. Какая же я глупая! Надо было ее дождаться. А вдруг она ушла в город? Она же здесь никого не знает. Так легко заблудиться, или попасть в беду, или…
– Все в порядке, – уверенно говорю я. – Подожди, я сейчас оденусь. Может, она внизу, завтракает?
И сломя голову убегаю в номер.
– Что случилось? – спрашивает Зак.
– Бабушка думает, что мама не ночевала в гостинице, – отвечаю я, натягивая леггинсы и вчерашнее платье. – Я так и знала, что нельзя ее отпускать. Нужно было проводить ее.
– Мы ее найдем.
Зак выпрыгивает из постели и натягивает одежду. Удивительно все-таки, как легко он готов прийти на помощь. Еще пара секунд – и он уже обут и застегнут на все пуговицы. Мы выходим из номера. У бабушки в руках телефон.
– Я пытаюсь дозвониться до Грэга, – говорит она, удивленно разглядывая незнакомца. – Но попадаю только на автоответчик.
Я коротко представляю ей Зака, и он тут же берет дело под свой контроль.
– Так, прежде всего надо поговорить с консьержем. Твоя мама очень красивая… то есть запоминающаяся – волосы и все такое. Ее не могли не заметить.
Мы вчетвером спускаемся в лифте. Эстер глядит на Зака во все глаза – может, потому что он похож на принца из диснеевского мультфильма.
Лифт открывается, и я, придерживая живот рукой, бегу к стойке администратора. Бабушка торопится за мной, Эстер отстает на пару шагов. Однако прежде чем я успеваю о чем-то спросить, Зак окликает меня по имени. Он заглянул в ресторан и теперь манит меня рукой.
– Вон твоя мама, – спокойно говорит он. – С каким-то мужчиной.
Я охаю в ужасе. Значит, вчера, после того как мама оставила нас и до того как вернулась в номер, кто-то воспользовался ее беззащитностью. Я слышала подобные истории. А у нее был такой счастливый, здоровый вид. Я не хочу смотреть. Не хочу знать. Однако придется.
Я вхожу в зал. Маму заметно издалека: ее рыжие волосы сияют, словно маяк. С ней какой-то мужчина, целует ее, перегнувшись через столик. Хорошо, что Грэга здесь нет – у него бы сердце не выдержало. Я на цыпочках подхожу ближе. И тут все понимаю.
– Кэйтлин! – Мама очень рада меня видеть. – Это мой мужчина, – сообщает она. – Мой герой, библиотечный возлюбленный, танцор из сада, единственный человек, который видит меня такой, какая я есть. Это он, Кэйтлин, мужчина моей мечты. Он меня нашел – он всегда меня находит. Не знаю как, но находит. Надеюсь, он тебе нравится.
Я смотрю на человека, который держит маму за руку, и чувствую, как по лицу текут слезы счастья и облегчения.
– Привет, Грэг, – говорю я.
– Привет, Кэйтлин. Мы тут с миз Армстронг решили позавтракать.
– Я больше не хочу быть миз Армстронг, – говорит мама. – Я хочу быть миссис Райан. Миссис Грэг Райан.
Она сжимает его руку, и они глядят друг на друга так, будто никогда не расстанутся.
Примерно месяц спустя Грэг
Это уголок салфетки, которую я протянул Клэр, когда мы сидели в кафе в тот первый вечер. Да, именно первый, ведь тогда она впервые увидела меня таким, как раньше, хотя и приняла за кого-то другого.
Я вовсе не хотел ее обманывать, все получилось само собой. Рут позвонила и сказала, что, когда они возвращались из больницы, Клэр сбежала. Я откуда-то сразу понял, где ее искать.
Я очень расстроился, когда она меня не узнала, а потом сообразил: не важно, кто я, главное – она говорит со мной как раньше. Это был только проблеск нашей прежней любви, но он подарил мне надежду. И я по-прежнему верю, что Клэр говорила именно со мной. В глубине души она всегда знала, что это я; когда два человека любят друг друга так сильно, как мы, любовь живет, несмотря ни на что. И пусть вместо меня Клэр увидела кого-то другого, любовь осталась прежней.
У меня в мыслях не было держать эту встречу в тайне, но она была такая особенная… Я побоялся, что разговоры о ней отпугнут Клэр.
Никто не заметил, что, когда мы встречались в доме – в ее доме, – Клэр все больше от меня отдалялась. Никто, кроме меня. Я стал для нее чужим, и хотя она очень старалась быть доброй ко мне, свои чувства скрыть не могла.
Однако за пределами дома Клэр видела во мне совершенно другого человека – другого, но все так же любимого.
Раньше она часто повторяла: для того чтобы в меня влюбиться, ей понадобилась целая вечность. Это правда. Однако в этот раз все произошло за считаные секунды. Потому что она уже любила меня.
Когда Клэр отправилась на поиски Кэйтлин, я пошел за ней в надежде на то, что это повторится. И случилось чудо. Тогда я понял, что если сберечь нашу связь, этот пузырек воздуха, в котором мы по-прежнему друг друга любили, то Клэр, возможно, снова увидит во мне супруга, снова меня узнает. Это было эгоистично, особенно когда я встретился с ней в библиотеке и заставил Рут волноваться, но что мне оставалось делать? Я должен был ее вернуть; верил, что если мы окажемся вместе, то она вспомнит наш брак.
А потом она обнаружила меня в саду. После всего, что случилось, мне было тоскливо, я не мог заснуть. Я вышел из дома, чтобы холод унял боль, и вдруг рядом появилась Клэр. Мы никогда не были так близки, как в те минуты.
Она попрощалась со мной навсегда. Ушла от меня – и в то же время выбрала меня. Сказала, что должна остаться с семьей, и велела мне найти свою жену. Именно это я и решил сделать.
И наконец случилось самое большое чудо. Когда я приехал в Манчестер, Клэр ждала меня. Не знаю, сколько еще таких встреч у нас будет. Может, и ни одной.
Зато теперь у меня есть и всегда будет надежда – надежда на то, что когда-нибудь Клэр еще один раз, последний раз, вернется ко мне.
Вторник, 19 июня 2007 года Клэр
Вот бланк со сметой, которую Грэг набросал для меня в тот день, когда впервые пришел осмотреть мою мансарду. Кэйтлин отправилась в путешествие с классом, а я только что закончила телефонный разговор с мамой – она звонила насчет статьи в «Дэйли мейл» о том, что шоколад вызывает рак. Да, мама не только снабжала меня полезными вырезками, но и любила их обсудить.
Я была не готова к его приходу – и, конечно, не знала, что встречу любовь всей своей жизни. Не беспокоилась по поводу дырки в чересчур обтягивающих джинсах, над которыми слегка нависал жирок, не думала о том, что на мне дочкина футболка с черепом на груди и порванным воротником, а сама я взмокла, разбирая многолетние завалы старого барахла. Мансарда была битком набита воспоминаниями – и важными, и ничего не значащими для всех, кроме меня. Я распихивала по углам коробки, мысленно отмечая вещи, от которых следовало избавиться, чтобы освободить больше места. Грэг появился некстати.
