В то время как товарищи по труппе спали, ели и готовили себе украдкой пищу на спиртовках, припрятанных в номерах, Чарли бродила по книжным магазинам, или рыскала по предместьям очередного города, или наблюдала жизнь его главной улицы, подмечая не одну забавную деталь. Ей недоставало Лотти. Чарли часто хотелось написать своей тете о многом таком, чего бы не поняли другие члены семьи. В той жизни, к которой она так стремилась, оказалось помимо красочности и экзотики много тяжелого труда, и грязи, и невзгод. Но танцевала Чарли с наслаждением. А бесконечные переезды из города в город, из одного театра в другой, притупляли ее горе. Она замечала, что смотрит на жизнь глазами Джесси Дика. В письме, посланном Лотти из Цинциннати, она десятком слов разделалась с балетом, но посвятила три страницы описанию напоминавших Нюрнберг готических зданий с башенками на пригорке у реки. Часть заработанных денег Чарли регулярно отсылала в Красный Крест.
Вопреки предсказаниям тети Шарлотты, моряк из Небраски стал мужем Жаннеты только после перемирия. Она вышла замуж на Рождество и уехала с ним на Запад. Свадьбу отпраздновали в старом доме на Прери-авеню, но веселья не получилось, несмотря ни на отличное настроение Жаннеты и ее чешских родственников, ни на отличный ужин, приготовленный миссис Пейсон. Ибо Белла и Генри думали о Чарли, миссис Пейсон думала о Лотти, а тетя Шарлотта думала о них обеих и о той девочке Шарлотте, какой она была шестьдесят лет тому назад.
– У вас такой вид, словно вы не на свадьбе, а на похоронах! – бесцеремонно сказала ей Жаннета.
После отъезда Жаннеты в доме воцарилась необыкновенная тишина. Обе старухи уверяли друг друга, что отдыхают душой после сумятицы и сутолоки свадьбы, но длинными вечерами они испуганно посматривали друг на друга и со страстным нетерпением поджидали возвращения Лотти. Ни одна из них, впрочем, не признавалась в этом другой.
– Лотти может приехать со дня на день, – неустанно повторяла миссис Пейсон после заключения перемирия.
Она начала высматривать почтальона, как в прежние времена высматривала Лотти из окна гостиной в тех редких случаях, когда Лотти запаздывала домой. Если почтальон не появлялся вовремя, миссис Пейсон начинала злиться и нервничать. Затем, когда раздавался его звонок, она спешила в вестибюль с поразительным проворством и, просовывая голову в дверь, принималась его распекать:
– Послушайте, почтальон, вы приходите все позже и позже. Вчера вы явились в девять часов, а сегодня почти в половине десятого!
Почтальон был меланхолический субъект, длинные сероватые волосы которого как бы незаметно переходили в серую форму; сероватое лицо почти терялось на ее фоне. От многолетнего тасканья тяжело нагруженной сумки он сделался кривобоким.
– Видите ли, миссис Пейсон, все запаздывает в наши дни. С начала войны у нас нет никакого регуляр…
– О, все война да война! Надоели вы мне с вашей войной! Война закончена!
Почтальон больше не пытался защищаться. Почтальоны, вообще, народ забитый, в силу особенностей своей профессии, отдающей их на съедение всем разочарованным влюбленным, горничным, матерям, женам и дочерям.
– Вероятно, поджидаете письмецо от мисс Лотти?
– Да. Разве оно…
– Нет, миссис Пейсон, в утренней почте его не видать. Может, будет в послеобеденной. С начала войны все опаздывает.
Они не сомневались, что Лотти приедет в декабре. В декабре она написала, что будет в январе. На письме был парижский штемпель. В январе она окончательно назначила свой приезд на февраль, и в этом же письме Лотти извещала о том, что привезет француженку-сиротку.
Обе старухи большими глазами уставились друг на друга, раскрыв рты от изумления. Миссис Пейсон в гостиной читала письмо вслух тете Шарлотте.
– «Ребенок, француженка-сиротка…»
Дойдя до этого места, миссис Пейсон подняла глаза. Лицо ее в этот момент было столь же лишено всякого выражения, как физиономия мертвой рыбы. Затем она снова стала всматриваться в письмо, держа его подальше от глаз, словно расстояние может изменить смысл слов, четко написанных на листочке тонкой белой бумаги.
– Ну что же, – сказала тетя Шарлотта, первой пришедшая в себя, – теперь, когда Жаннета уехала, это будет даже приятно. В доме опять появится что-то молодое. Девочка-француженка, гм? Вот будет странно. Я немножко знала французский, когда была маленькой и ходила в школу мисс Рапп. Помнишь, ее школа была на том берегу реки?
– Шарлотта Трифт, ты с ума сошла! И Лотти тоже сумасшедшая! Сиротка! – Она еще раз бросила взгляд на письмо. – Оказывается, эта малютка – французское дитя войны, одна из этих военных сироток… Где Белла? Я должна поговорить с Беллой. Я ей позвоню! – Дальнейший разговор происходил по телефону: – Да, да, я передаю тебе то, что она пишет. Француженка-сиротка, и она везет ее к нам… Ну тогда приходи сюда и прочти собственными глазами. Кажется, я читать умею. Слышишь, сейчас же позвони Генри! Скажи ему, чтобы он послал ей телеграмму, чтобы она не смела привозить сюда никаких французских младенцев. Что за идея! Ну и девушки пошли нынче! Взять, например, Чарли… Взволнованна? Не вздумай говорить мне, Белла, что я не должна волноваться! Ты, думаю, тоже волновалась бы!..
Генри послал телеграмму. Он согласился с миссис Пейсон, что это немножко чересчур. Французы, в конце концов, могут сами позаботиться о своих сиротах. Америка готова давать и дает им деньги, но не кормилиц.
Винни Степлер возвратилась из Франции в декабре. Миссис Пейсон обратилась к ней за разъяснениями.
– Вы что-нибудь знаете об этой сумасшедшей выдумке Лотти? Говорила она вам что-нибудь подобное, когда вы виделись там с ней?
– Да, конечно. Я ее видела.
– Кого видели?
– Малютку, сиротку. Прелестная крошка! Прехорошенькая… Нет, что вы, они, знаете, не все смуглые… Ну нет, миссис Пейсон, я бы этого не сказала. По-моему, это очень доброе дело. Подумайте, сколько там несчастных детишек. Ваши возражения не дадут никакого результата. Она, кажется, решила твердо… Может быть, когда вы увидите девочку…
– Но откуда она ее взяла? Где она нашла ее? Каким образом она…
Винни Степлер принялась объяснять:
– Видите ли, когда после Сен-Мийеле немцы отступали, а наши шли вперед, многие жители разбежались… Малютку эту нашли в маленьком городке, носящем название Тиокур, нашли одинешенькую в каком-то погребе. Наши… подобрали ее, пригрели и отправили в Американскую организацию помощи.
– Но где ее отец и мать? Может быть, они живы и ищут ее.
– Отец убит. Это выяснено точно. Мать умерла…
Тут-то семейные неурядицы, сыпавшиеся в последнее время как из рога изобилия, окончательно добили бедную миссис Пейсон. «Чувство слабости» перешло в настоящий обморок, от которого, казалось, она никогда не очнется. Тетя Шарлотта застала свою сестру полулежащей бесформенной грудой в одном из кресел гостиной. Лицо ее было иссиня-серым. Дыхание с хриплым свистом вылетало из уст. Ее уложили в постель. Долгое время она не приходила в сознание. Но, едва придя в себя, попыталась встать.
