время не могла его отпустить. Убедить себя, что нам с малышом и без него будет не хуже.
Не будет!
Я слишком сильно ему доверилась. Слишком глубоко пустила в душу. Слишком быстро забыла,
Дни пролетали один за другим. А каких-то изменений в наших отношениях не предвиделось. Ничего не прояснялось.
И я просто устала.
Дошла до точки, когда нервы просто не выдержали.
А еще наткнулась на свежее фото в интернете, где Забарский ослепительно улыбался незнакомой девушке, находясь в окружении акционеров компании.
Да, возможно, просто рабочий момент. Ничего личного. Только дышать стало тяжело и слезы на глаза навернулись от понимания, что между нами теперь пропасть и вряд ли что-то изменится.
Было бы смешно, если б не было так грустно, но с чужим ребенком я была нужна Глебу, а со своим, как оказалось, нет. По-другому объяснить отсутствие Забарского у меня не получалось.
Продолжать дальше на что-то надеяться не было ни сил, ни желания. Поэтому, плюнув на все, я поняла, что больше так просто не смогу.
С глаз долой — из сердца вон.
И чем скорее, тем лучше.
Тем более он, как джентльмен, сам предоставил мне такую возможность, оставив в одиночестве маяться неизвестностью.
Я как раз упаковывала последнюю сумку, когда в коридоре послышались шаги.
— Я не хочу ужинать, Ален. Не накрывай на стол. Я не буду, — крикнула домработнице через плечо.
Она видела мои метания, успокаивала как могла, не давая полностью раскиснуть. И я была безумно благодарна ей за моральную поддержку. Но сегодня меня раздражало и казалось лишним даже ее присутствие рядом.
— Настолько торопишься? — прозвучало насмешливо.
Я вздрогнула, роняя свернутое в валик полотенце на пол и резко развернулась, плюхаясь попой на кровать.
На пороге стоял Глеб. Небритый, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Похудевший.
Но такой до боли любимый.
Горло перекрыл колючий ком, лишая дара речи. В груди вспыхнуло, словно плеснули кипятка, и сердце забилось пойманной птицей.
Он остановился на пороге, сложив руки на груди. Привалился плечом к косяку двери, прожигая меня взглядом.
Долго.
Мучительно.
Ожидая ответа.
— П-привет. Извини, я думала это Алена. Ты вернулся… Что-то случилось? — задала глупый вопрос, запинаясь и избегая смотреть ему в глаза.
Когда ко мне вернулся голос.
Боже, Лена, забудь!
Он просто вернулся домой.
Это его территория, его собственность!
— Случилось, — сдавленно произнес он. Сделал шаг вперед, но почти тут же остановился, неуверенно замирая на месте. И неожиданно выдохнул: — Я понял, что не могу без тебя.
Секундная заминка показалось вечностью. Я все же нашла в себе силы встретиться с ним взглядом. Затаила дыхание в ожидании пояснения.
Где он был эти дни?
Почему не звонил?
Не выходил на связь?
И чего хочет сейчас?
— Я уезжаю. Билет взяла на утренний рейс. Вещи почти собрала, — развела руками вокруг себя. — Извини, если задержалась, — чувствуя, что еще чуть-чуть и сорвусь.
Почему он не дал мне спокойно уехать? Зачем появился в самый последний момент?
Для чего смотрит так, словно это не он мне, а я ему делаю больно?!
— Не надо, — мотнул он головой, делая шаг навстречу, — не уезжай, прошу! Я знаю, что виноват. Я с самого начала вел себя, как последняя мразь. И даже ни разу не извинился. Похоже, пришло время исправлять ошибки.
— Нет, Глеб. Я не могу так. Не хочу. Я устала. Отпусти…
Я видела, как меняется цвет его глаз с шоколадно-кофейного до почти черного. Как залегла хмурая складка на лбу и изменилось выражение лица.
— Ты даже не хочешь меня выслушать? Дать мне шанс? Нам? Понять?
— Я… боюсь, — призналась неожиданно для самой себя.
И затаила дыхание, глядя на него. Ругая сама себя, сжимаясь внутри и с детским трепетом ожидая дальнейших развитий событий.
Маленькая девочка во мне отчаянно не хотела соглашаться с происходящим. Она ревела и тянула руки к Забарскому, в надежде прильнуть к сильной груди, ощутить его тепло и снова почувствовать себя любимой.
А разум твердил обратное.
— Чего? — не сразу понял он.
— Сомнений. Их слишком много, Глеб. С обеих сторон. Ты ведь тоже не просто так исчезал, правда? И тебе, наверняка, есть что мне сказать.
Он сжал двумя пальцами переносицу, зажмуриваясь. Закусил губу, шипя сквозь зубы.
— Ты права. Мне сразу нужно было объяснить тебе все. Как есть. Незадолго до аварии я проходил полный курс обследования. В том числе и анализ на спермограмму. Он показал… — Глеб запнулся. Было видно, что ему тяжело говорить на эту тему. — Показал, скажем так, не совсем хорошие прогнозы на будущее. Как объяснил тогда врач — шансы были минимальные. А потом случилась та история с бывшей девушкой, о которой я тебе рассказывал. Это сильно подкосило мое доверие к женщинам в корне. И почти убило надежду в то, что у меня будут собственные дети. Не с моим ритмом жизни бегать по докторам. Принимать лекарства, следить за показателями. И, наверное, все бы и осталось так, как есть, если бы не ты.
— При чем здесь я?
Глеб подошел ближе, присаживаясь на корточки передо мной и заглядывая в лицо.
— Помнишь нашу первую встречу? Да, такое не стоит лишний раз вспоминать, каюсь. Сейчас мне стыдно за свое поведение, но, что было, то было. Ты тогда на прощание бросила что-то в стиле "хочу, чтобы ты хотя бы раз в жизни понял, что есть вещи, которые нельзя купить". Было такое? — дернулся в легкой улыбке уголок его губ.
— Не знаю. Не помню. Может быть, — пожала рассеянно плечами.
— А я хорошо запомнил. На всю жизнь. В тот вечер, когда возвращался домой, я попал в аварию. Да-да, в ту самую последствия которой до сих пор аукаются. И в самый последний момент, когда понял, что мне конец, я не вспомнил ни маму, ни других
