либо нет.
Сашка вздыхает, слепо шарит рукой по столу. Снова пьёт чай. Медленно. Цедит его сквозь зубы.
– А ты ему об этом говорила? – спрашиваю тихо, стараясь не сбить Сашку с откровенностей.
Она смотрит на меня недоумённо. Даже губами шлёпает.
– Нет, конечно. Зачем? Я думала, это очевидно.
– Не очевидно, – ворчит бабушка Ася. – Он же всё время думал, что ты из-за денег замуж за него вышла. Из-за положения.
У Сашки такое потрясение на лице, что хочется её пожалеть. По голове погладить. Успокоить.
– Да что греха таить, – гнёт своё баба Ася, – я тоже так всё время считала. Поэтому и недолюбливала тебя. Терпеть не могла. На дух не переносила. А когда ты на пороге моём возникла, даже выгнать хотела взашей.
– Почему же не выгнали? – Сашка глотает воздух. Бледная-бледная. И очень сейчас на сына похожа. У него точно так проступают веснушки, когда он волнуется или чем-то потрясён.
– Жалкая очень была. Как собака побитая. И кольнуло вот здесь что-то, – бабуля бьёт себя кулаком в грудь. – А я, знаешь ли, привыкла сердца слушаться. Оно – барометр, и ещё ни разу меня не подводило.
– Это интуиция у вас, – вздыхает Сашка. – Я так ей благодарна. Что не выгнали. Мне и податься некуда было. Точнее, было куда, конечно. Только я хотела и отсидеться, и подумать. И вообще.
– Вот же два дурака на мою старую голову! – в сердцах выдаёт Анастасия Александровна. – Настроили вокруг себя стены до небес и ходят, лбами бьются, расшибают. Одна, дурочка, за тринадцать лет мужу в любви признаться не сподобилась. Второй идиот, прости господи, что про родного сына так скажешь, считал, что женился на охотнице за наследством. Ты даже не поняла ничего, глупая. У него уже был несчастливый брак. Он бы ни за что не женился, если бы не влюбился в тебя без памяти.
– Неправда, – Сашка грустная-грустная. – А если и правда, то как же мне было узнать, если он всегда строгий и холодный, как морозильная камера? Он, знаете ли, тоже в любви не спешил признаться. Ни разу. Ни словечком.
– Вот я и говорю: два осла упёртых. Ты да он. А ещё говорят, что муж да жена – одна сатана. Тот самый случай. Одинаковые. Каждый в своей избушке заперся и поди, достучись.
– Как бы там ни было, – выпрямляет спину Сашка, – он меня даже останавливать не стал. Да и я всё решила. Вы же, Варя, не знаете: я сразу после школы замуж выскочила. В институт учиться не пошла. Как-то мне тогда не до того было. Потом Ванька родился. Так я и осталась не пойми кем. А у меня английский на «отлично» – способности к языкам. Я… в последнее время на курсы тайком бегала. Училась. Пробелы в знаниях устраняла. Переводы по Интернету начала брать, чтобы зарабатывать хоть немного. Сама. На следующий год в институт поступлю.
– А вот это правильно! – бабуся аж расцвела. – Молодец! Наша кровь!
И так она гордилась Сашкой, так радовалась, что я невольно залюбовалась.
– Я умею признавать свои ошибки, – смотрит мать всея драконов на меня. – Чушь все эти неприязни. Она как только сказала, что Ивана любит, так всё на свои места и встало. Я потому и спрятала её. Подумала: пусть отойдёт, отогреется. А там видно будет. А ты ешь, Варя, ешь давай. А то сидите, две птички, а тарелки полные. Зря я старалась?!
Но мне сейчас не до еды на самом деле.
– Надо бы тебе домой вернуться, – гипнотизирую я Сашку. Та отрицательно трясёт головой. – Вы же не знаете. Ваня из дому сбежал, как только ты исчезла.
И бабуля, и Сашка вскакивают с мест. Сразу становится шумно. Они что-то кричат одновременно. Крыльями машут. Две самые настоящие драконицы, потерявшие птенца.
– Тихо! Тихо! – повышаю я голос, как в классе. И на секунду становится хорошо. – Всё нормально! Он у меня дома. Страдает, между прочим. Сбежал, думал, Саша узнает – вернётся.
– Я бы Ваню обязательно забрала. Я ему говорила об этом. Что как только на ноги встану – сразу же отвоюю его у всех Драконовых.
Сашка красная, слова глотает, мечется.
– Раз он не с Иваном… можно я его увижу? Пожалуйста! Я так соскучилась!
– Конечно, можно, – собирайся. Ваня будет очень рад.
Она опрометью бросается в комнату – переодеваться. А я тем временем скороговоркой даю инструкции бабасе. В конце концов, нужно поставить точку во всей этой трагикомедии домашнего разлива. Но кто бы что ни говорил, а баба Ася – чудо. Лучшего компаньона и сообщника не найти. Теперь я знаю это точно!
Глава 50
Варя
Она всю дорогу подпрыгивала от нетерпения. Отвыкла общественным транспортом ездить. А тут пересадки. Метро. Маршрутка.
– Долго ещё? Скорее! – подгоняла, словно это могло помочь. Выбивала каблучками дробь, куталась в шарф-снуд и без конца поправляла рыжие завитки, что падали ей на глаза.
Ей очень хотелось увидеть сына. И я её понимала. Предвкушала, как двое рыжих обрадуются и кинутся друг другу в объятья.
Но действительность поразила меня до слёз.
Ванька сидел в комнате и рубился в какую-то игру. Увлечённый, в наушниках, он не слышал, как мы вошли. Сашка встала на пороге комнаты и негромко позвала:
– Ваня…
И он услышал. А может, краем глаза увидел. Такую рыжую красотку вряд ли кто пропустит.
– Мама! – кричит Ванька и вскакивает, путается в проводах, чуть не падает. На ходу срывает наушники и вцепляется в Сашку мёртвой хваткой, словно боится, что она сейчас исчезнет.
– Ванька мой! – шмыгает носом Александра Николаевна и прижимает к себе сына. – Как же я по тебе соскучилась!
– Ты же больше не уйдёшь? – заглядывает ей в глаза Ваня.
– Без тебя – нет.
Они что-то восклицают, гладят друг друга по лицам, плачут, обнимаются, кружат по комнате, как два пьяных счастливых медведя. А я потихонечку ухожу на кухню – ставить чайник. Я здесь явно лишняя. Им нужно
