Яна, и я засыплю тебя цветами, какими только захочешь… — жарко шепчет, исследуя губами открытые участки тела, вплоть до выреза платья на груди. — Мммм… Как же ты вкусно пахнешь, малышка.
— Женя… — не нахожу подходящих слов прекратить очередное безумие. Опускаю на широкие плечи ладони, хватаясь за них. Желание, которое вызывают его торопливые поцелуи, затмевает разум. Он обещал не трогать, но, видимо, забыл, стискивая и оглаживая моё тело хаотичными движениями рук, заново возбудился.
— Женя… — платье сползает с плеча. Очередной лепет в сладостной агонии звучит где-то на задворках сознания. — Подожди… пожалуйста… подожди… — задыхаясь, шепчу, но он не слышит. Пальцы требовательно впиваются то в грудь, то в бёдра, то в ягодицы, обжигая кожу сквозь нейлон.
— Ты сводишь меня с ума, Яна. Он хотел. Он касался тебя.
— Он не успел, — отрывисто выдыхаю. — Остынь. Рус вовремя одумался. Женя…
— Ты — моё безумие. С нашей первой встречи. Как только увидел тебя… Непреодолимо желал.
Подтягивает выше за талию, усаживая на твёрдый член. Тонкая полоска трусиков ни черта не спасает, она промокла насквозь, выказывая моё состояние.
— Женя…
— Тише, — хрипя в мои губы, вдавливает в промежность выдающийся бугор, — сюда никто не войдёт. Доверься мне, маленькая. Расслабься…
Сминает губы горячим ртом, вторгаясь языком в мой рот. Под натиском поцелуев и его ласки меня охватывает дрожь. Тело покалывает мурашками, по спине бежит холодок, в лоне вспыхивает пожар. Все эти чувства сводят с ума, осложняют дыхание. Я вцепляюсь пальцами в его волосы, со всей силы сжимая их в кулачках.
— Хочу тебя, — ныряя ладонью под резинку трусиков, увлажняет пальцы между складочек и находит клитор. — Позволь мне, Яна.
Вскрикиваю от пронзившей вспышки удовольствия, сжимаясь внутри. Хватаю жадно воздух, не в силах ему противостоять.
— Ты потекла… — с удовлетворённым стоном размазывает сок по промежности. — Моя девочка. Никому не позволю, слышишь. Ты будешь только моей, — с рыком прикусывает губу, ныряя в меня двумя пальцами.
— Женя-а-а! — выгибаюсь на нём. Живот скручивает сладостной судорогой. Он обводит несколько раз большим пальцем тугой комок плоти, разрывая меня на кусочки.
— Ты моё чудо, — шепчет, прижимая зубами мочку уха. — Сплошной оголённый нерв, — укладывает голову себе на плечо, позволяя отдышаться. — К тебе нельзя прикасаться.
— Так только с тобой, — всё ещё удерживая в себе его пальцы, сгораю от стыда и дрожу от оргазма. Не могу расслабиться. Пульсация внутри бьёт по чувствительным точкам, вынуждая содрогаться всем телом.
— Ты никогда не кончала? — нотки удивления скользят в его голосе.
Я молчу, зарываясь лицом в его безумно пахнущую шею. Мне хочется провалиться сквозь землю. Господи, зачем ему это знать?
— Яна? — настаивает на ответе. — Ты взрослая женщина. Поговори со мной.
— Один раз, но не так, как с тобой. Так никогда не было… С тобой все за гранью. На разрыв. Даже так… Без… вторжения…
* * *
Сцепив намертво пальцы на его запястье, боюсь пошевелиться. В подобных обстоятельствах чувствую себя игрушкой для утех. Нужно собрать волю в кулак, встать и уйти. Тупо сбежать от него. Но вместо этого я прижимаюсь к горячему телу и дышу.
Почему я не могу им надышаться? Такого никогда не было с Костей. Всё было просто. Без запредельных чувств. С Женей во время близости каждый раз я теряю себя. Может дело в его возрасте? Он зрелый, самый настоящий мужчина. Ему не нужно дарить подарки, чтобы произвести впечатление. Судя по его словам, он созрел для семьи, только выбрал когда-то не ту женщину.
Боже, Яна, к чему все эти мысли?
Мы с ним совершенно разные. Наше будущее слишком туманное…
— Малыш..? Ты со мной? — Женя напоминает о своём присутствии, вытаскивая пальцы из меня. Я всё ещё сжимаю его бёдрами, находясь под флёром впечатлений. — Перестань стыдиться своей реакции. У тебя зашкаливает чувствительность. Это прекрасно.
Выравниваюсь на нём, спускаясь на середину бёдер. Сидеть на его члене — та ещё пытка для обоих.
— Давай поговорим о чём-нибудь другом, — испытывая неловкость, пытаюсь сменить тему разговора.
Женя выгибает бровь, а я начинаю чувствовать себя полной дурой. Он хочет секса. Разговор о писателях и музыкантах, как и о любви к великому искусству в данную минуту ему нафиг не нужен. О чём я только думала, соглашаясь на авантюру? Да меня за такое «динамо» прибить мало, но каждый раз расставлять ноги перед ним — это не выход!
Опускаю беглый взгляд на его ширинку, и сердце ухает в пятки от вида мокрого пятна на ткани. А если у мужика крышу рванёт? Что тогда?
Евгений
Истинная женщина, блять!
Святая невинность, мать её!
У меня член колом стоит. Яйца до боли распухли. Мне бы их опустошить. Какие, нахрен, мысли, когда кровь отлила от мозга к паху? Тестостерон вены на члене рвёт. Выдержка трещит по швам. Кажется, ещё секунда, и я не сдержу данное ей слово, завалю на этом гребаном диване и трахну несколько раз подряд, чтобы наверняка остыть и насытиться ею. Но эти наивные девичьи глаза на волоске удерживают срыв.
Сука!
Слово дал, сдержать обязан. Надавить могу, но не хочу вспугнуть. Мы только-только начали сближаться.
Ей, блять, хочется поговорить, при том, что сама не в себе? Серьезно? Я же вижу, что хочет. Чувствую её настрой. Хлюпает вся от желания, но предпочитает потрындеть. Ок! Я согласен на всё. Позволю ей какое-то время вить из меня верёвки. Если секс отбросить на задний план — наши отношения, возможно, получат все шансы на будущее. Надолго ли хватит терпения?
Вдох-выдох. Разжимаю зубы, расслабляя лицо. Мне бы сейчас в бассейн, и пару кругов для разрядки, чтобы из головы вышла всякая хрень. Это свидание, старик. Ты же не озвучил прямым текстом свои намерения, вот и остынь.
— Хорошо, — соглашаюсь, после нескольких секунд мучительного внутреннего монолога. — О чём ты хочешь поговорить?
— Я хочу навестить маму в больнице. Я понимаю, что для этого не лучшее время, но я очень волнуюсь за неё. Она и Тим — единственные, кто у меня остались.
