просунута белая ткань, а вокруг головы был завязан кляп. Его голова упала вперед от того, что Лиам дал ему, чтобы вырубить его. Я подошел и дал ему пощечину, надеясь разбудить. Я хотел, чтобы он увидел мое лицо. Мне нужно было, чтобы он прочувствовал каждую секунду того, что сейчас произойдет.
Он не двигался.
Очевидно, мы с Лиамом были на одной волне, потому что на столе с игрушками для сексуальных пыток стояла бутылка с нашатырным спиртом и тряпка.
Я намочил тряпку, затем поднес ее к носу Александра и усмехнулся, когда он проснулся.
— Доброе утро, солнышко. — Я взял его лицо в свои руки и заставил посмотреть на меня. — Помнишь меня?
Его глаза расширились, когда он пытался закричать из-за кляпа во рту.
— Черт, это должно быть больно, — сказал я, прижимая палец к пулевому ранению в его груди.
Он закричал сквозь кляп.
— Моя девочка тебя здорово поимела, — я улыбнулся. — Ты уловил это, придурок? Я сказал моя девочка. — Моя рука обхватила его горло, когда я сузил свой взгляд на него. — Ты можешь попытаться похитить ее, содрать с нее кожу, попытаться изнасиловать ее… — мой пульс участился, когда я сжал его горло сильнее. — Но она всегда будет моей.
Его глаза начали тускнеть, а дыхание стало слабым. Я отпустил его горло и сделал шаг назад, прежде чем убить его. Еще не время. Еще нет.
— Знаешь ли ты, что в тюрьме некоторые люди засовывают мобильные телефоны себе в задницу, чтобы пронести их контрабандой? — Я отпустил его лицо, и его голова упала вперед. — Держу пари, ты этого не знал, — я хихикнул. — Чертов мобильник. — Я поморщился. — Ой.
Он пробормотал несколько непонятных слов через кляп. Его ноздри раздувались при каждом вдохе, пытаясь наполнить легкие.
Я продолжала говорить, как будто понимал каждое слово.
— Я полностью согласен. Это довольно хуево. — Я наклонил голову и изучал его, думая, что если бы не я, Эннистон пришлось бы трахаться с этим чуваком до конца жизни. Спасибо, Господи. — Удивительно, что может поместиться в твоей заднице, если приложить немного усилий и решимости. — Я взял со стола одну из затычек. — Затычки. — Я уронил ее на пол. — Мобильные телефоны. — Я поднял пистолет, из которого Эннистон выстрелила в него. — Оружие.
Его ноги оторвались пол, и он пикнул, когда я потянулся вниз, чтобы расстегнуть его брюки. Это не имело значения. Я был сильнее его и работал на чистом адреналине. Это было то дерьмо, ради которого я жил. Я стянул штаны и трусы с его задницы, затем обошел его и зажал пистолет между его ягодиц.
Он завизжал, как гребаная свинья, которой он и был.
— Ну, черт. — Я щелкнул языком по зубам. — Похоже, у нас закончилась смазка. — Я толкнул пистолет дальше, прижав дуло к его заднице. Он брыкался и кричал. Я схватил его за волосы и откинул его голову назад так, что мой рот оказался у его уха. — Будет гораздо больнее, если ты не успокоишься. — Я протолкнул пистолет к его входу. Он вздрогнул и дернулся. — Я не несу ответственности за то, что случится, если эта штука выпустит пулю тебе в задницу, потому что ты не можешь следовать простым, блядь, указаниям.
Он затих.
Я выдохнул: — Господи. Вот так-то лучше. — Я засунул пистолет поглубже. — Не так весело, когда все наоборот, правда?
Он решительно покачал головой.
— Запомни это в следующий раз, когда будешь думать о том, чтобы прикоснуться к моей девочке. — Я вставил пистолет до упора, до рукоятки, затем отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза. — О, точно. — Я ударил его по щеке двумя легкими ударами.
— Следующего раза не будет. — Затем я достал свой собственный пистолет из-за пояса брюк и выпустил пулю ему между глаз.
Эннистон,
К тому времени, когда ты проснешься, я, вероятно, буду уже на полпути через океан. Я уже сейчас вижу выражение твоих глаз. Не сердись. Если бы я ждал, пока ты проснешься, чтобы попрощаться, я бы просто кончил со своим членом внутри тебя, и весь этот геройский поступок был бы напрасен.
Ты моя.
Ты.
Моя.
Ты всегда будешь моей.
Но есть еще одна правда, которую ты должна знать.
Ты не заслужила того, что я сделал с тобой в тот день на твоей кровати. Я стал монстром, которого пытался уничтожить. Я надеюсь, что однажды ты сможешь простить меня за эту слабость. Однажды ты сказала мне, что я не найду искупления в том, чтобы заставить тебя заплатить за чужие грехи. Ты была права.
Я думал, что ты — это ответ. Ты была моим ключом к возмездию. Если бы я мог сломать тебя, я бы починил себя.
Но ты не сломлена, и меня не исправить.
На этом пути что-то изменилось. Ты стала моей расплатой, только не так, как я планировал. Ты позволила мне заглянуть за твою маску в твою душу. Может быть, однажды ты сможешь заглянуть за моих демонов и увидеть мою.
Твой,
Чендлер
Я лежала в постели и перечитывала записку, которую Чендлер оставил на моей тумбочке, десятки раз. Я читала ее до тех пор, пока слезы не размыли слова, пока мне не стало трудно дышать из-за пронзительной боли в груди.
Его больше нет.
И он был совершенно неправ.
Теперь я была сломлена.
Я обернулась на тихий скрип открывающейся двери и увидела, как Лиам вошел внутрь. Он сидел на краю кровати, на его лице было написано беспокойство. Я сложила записку и прижала ее к груди.
— Ты знал о папе?
Еще месяц назад я бы ни за что не поверила. Теперь ничто не удивляло меня. Нетронутый фасад благородства, в котором я выросла, раскололся и треснул. Я увидела правду и подтвердила ее своей кровью.
Как вы смогли жить дальше, узнав, что вся ваша жизнь была ложью?
— Да.
Конечно, он знал. Очевидно, я была единственной, кто не знал. Все обращались со мной так, словно я была хрупкой вещью, которой суждено сломаться.
— Я так устала от секретов.
— Я знаю, Эни. Я тоже. — Его выражение лица смягчилось, и он стал больше похож на игривого брата, к которому я привыкла. — Но иногда секреты необходимы. Иногда они защищают людей от острого лезвия правды. — Как Чендлер защищал меня, когда не отвечал ни на один из моих вопросов.
Пока он не понял, что я
