меня поддержать. Я отплачиваю им поездками на гольф и пивом. — Он махнул рукой, словно отмахиваясь от моего раздражения.
— Я пойду схожу в туалет. — Мне нужна была минута, чтобы успокоиться.
Уходя, я опустила голову, чтобы ни на кого не смотреть. Сосредоточилась на том, чтобы добраться до ванной, успокоиться настолько, чтобы вернуться и сказать Тейлору, какой огромной ошибкой было наше свидание, а затем уйти. Открыв дверь, я оказалась в блаженном одиночестве. Облокотилась на раковину и включила холодную воду, подставила под нее бумажное полотенце и поднесла его к шее, чтобы остудить ее.
Я уставилась на себя в зеркало, пытаясь прочесть глаза, которые я видела, смотрящие на меня в ответ. Они были одновременно знакомыми и совершенно чужими для меня. Что случилось? Кому принадлежали эти глаза? Потому что они совсем не были похожи на те уверенные в себе глаза, в которые я смотрела три месяца назад. И они не были похожи на сияющие голубые глаза, наполненные счастьем чуть больше недели назад. Они были скучными и тяжелыми, наполненными грустью и сомнениями.
Мне не следовало приходить. Свидание было ошибкой. Поход в «Кингз» был ошибкой. Все было ошибкой, и мое тело ощущало тяжесть от всех ошибок, которые я совершала, каждая из которых подрывала мою и без того слабую уверенность в себе.
Расправив плечи, я посмотрела на себя в зеркало и вспомнила свой гнев. Я скажу Тейлору, что он мудак, и должен отвалить. Я сделаю, по крайней мере, одну вещь правильно.
Выйдя из ванной, я остановилась как вкопанная, почти задыхаясь от своего сердца, застрявшего у меня в горле.
— Джеймсон, — прошептала я, вся моя предыдущая бравада исчезла.
Он прислонился плечом к стене в полутемном коридоре, наблюдая за мной. Его широкие руки были скрещены на груди, тело подсвечивалось из бара за ним. Даже в полумраке я видела, как подергивается его челюсть.
Собрав все свои нервы, я попробовала еще раз.
— Прошу прощения, мне нужно вернуться на свое свидание.
Его смех показался громким в маленьком пространстве вокруг нас.
— Твое свидание? Ты имеешь в виду к тому придурку, который хотел бесплатную выпивку, потому что был другом владельца? — он встал во весь рост и опустил руки, направляясь ко мне. — Это тот, на кого ты меня променяла?
Расправить плечи. Высоко поднять голову. Голос сильный.
Я повторяла это снова и снова, пытаясь побороть желание упасть к его ногам и умолять обнять меня.
— Парнишка-Джейми, — рассмеялась я, используя его прозвище, чтобы попытаться снять напряжение. — Это никогда не было ни тем, ни другим. Я как раз собираюсь уезжать и хотела напоследок насладиться пребыванием в Цинциннати. Я не могу делать этого с одним мужчиной. Ну же. Ты меня знаешь. Ты знаешь, что я не придерживаюсь… моногамии, — слова обожгли мне горло, вырываясь желчью. Все это ложь.
Он, наконец, добрался до меня и прижал к стене, несмотря на все мои попытки настоять на своем. Так близко его глаза напомнили мне о том, как они выглядели на Ямайке. Но за вызовом, искрящимся в его глазах, скрывалась печаль, и у меня защемило сердце от осознания того, что ему больно.
«Мне нужно покончить с этим», — я продолжала пытаться напомнить себе. Если я этого не сделаю, мы бы продолжали, пока другая работа, возможно, не заставила бы меня уехать, и я бы снова им не отказала. Или я бы этого не сделала, и тогда он остался бы в стороне, приостановив свою жизнь, ожидая моего возвращения. Но если бы представилась возможность, откуда я бы не вернулась. Что бы тогда произошло? Мне нужно было покончить с этим, пока я не влюбилась в него слишком сильно и не пожертвовала своей мечтой, чтобы остаться с ним.
Или еще хуже: что, если он решит поехать со мной и откажется от своей мечты о расширении «Кингз» в Цинциннати. Я не могла нести за это ответственность. Было бы лучше, если бы мы сдались уже сейчас, а не тянули с этим.
— Ты знаешь, я могу помочь тебе насладиться чем угодно. Особенно однозначно большим, чем тот трус, сидящий там. — Он зарычал, положив обе ладони на стену по обе стороны от моей головы.
— Да ладно, Джеймсон. Не затягивай с этим. Ты должен был знать, что так и будет. — Я постарался придать своему лицу максимально скучающее выражение, когда прижалась дрожащим телом к стене, опираясь на нее для поддержки.
Он наклонился и носом убрал волосы с моего уха, отвечая на мои слова.
— Да ладно, Эвелин. Я думал, мы закончили с играми.
— Я не хочу быть с одним мужчиной все оставшееся время, пока я здесь. Я занята, и мне не хочется поддерживать отношения, — заявила я как можно холоднее.
— О да? Тогда почему я вижу, как бьется пульс у тебя на шее? — его язык оторвался от моего горла, пока он не прикусил мой подбородок. — Ты взволнована тем, что он может вернуться сюда и увидеть, как тебя заводит настоящий мужчина? Я помню, как сильно тебе нравится мысль о том, что за тобой наблюдают. Как это тебя возбуждает. — Его дыхание коснулось моего уха, дразня меня.
— Джеймсон… — взмолилась я на выдохе. Моя способность оттолкнуть его ослабевала. Это итак было достаточно сложно, даже когда он не был прямо передо мной.
Его рука переместилась на мое плечо и спустилась к бедру.
— Держу пари, если я залезу под это сексуальное, как грех, платье, которое на тебе, я обнаружу тебя разгоряченной, — он начал задирать мою юбку, — и влажной.
Оторвав голову от стены, я подняла на него глаза, превращая их взгляд в вызов. Мне не следовало заглатывать наживку, но искра фамильярности подтолкнула меня. Стиснув зубы, я встретила его ухмыляющийся взгляд в упор, отказываясь отступать.
— Вот и она. — Удовлетворение окрасило его слова.
Глубоко втянув воздух через раздутые ноздри, я выдержала его взгляд, борясь с желанием опустить веки и насладиться ощущением того, как его рука задирает мою юбку все выше и выше.
— Он прикасался к тебе? — потребовал он ответа. — Он целовал тебя? — он прижался своими губами к моим и отстранился слишком быстро, чтобы я смогла удержать его рядом. — Мм-м?
— Нет, — ответила я, качая головой, прислонившись к стене. Я чувствовала, как холодный воздух из кондиционера обдувает мои влажные трусики.
— Уверена? Он не почувствовал, какая влажная — какая тугая — эта киска? — его палец провел по шелку, прикрывающему шов моего влагалища, и он зарычал. — Такая чертовски влажная.
Без предупреждения его пальцы оттянули ткань в
