Ее мама обняла их обоих. — Я не знаю, почему это произошло, просто так случилось. — Она провела пальцами под глазами Кинси, где было влажно от слез. — Он хочет тебя увидеть… — Ее взгляд остановился на мне и на Харли. — Вас четверых.
Ошеломленный, я мог только кивать головой и стараться держаться, чтобы у Кинси был кто-то несгибаемый, кто помог бы ей держаться, хотя мне хотелось лишь одного — сбежать.
И в этот момент я почувствовал себя именно тем человеком, каким меня всегда считал Джекс.
Парнем, который убегает.
Страх, охвативший мое тело был настолько интенсивным, что у меня начала кружиться голова, а затем Кинс схватила меня за руку.
Тревога ушла. И ее место заняло спокойствие.
Моя мама всегда шутила, что я был ее якорем в этой жизни… и я всегда шутил, что если бы был якорем, то был бы очень тяжелым. Этот обмен словами почти всегда заканчивался тем, что я говорил ей, нужно кормить меня больше, если у нее были такие высокие ожидания.
Мы смеялись.
Она накладывала мне еду большой горкой, и мы ели из одной тарелки.
— Сюда. — Мама Кинси повела нас из комнаты и по коридору.
— Эй! Привет! Мистер Миллер! — крикнул мне кто-то слабым голосом.
Я остановился и посмотрел вниз и направо. Марко несся ко мне без костылей.
Он врезался в мою ногу, обхватил руками бедро, сжимая изо всех сил.
— Я знал, что вы вернетесь! Я сказал маме, что вы вернетесь, а мне она не поверила! Я даже медсестре сказал!
Я улыбнулся, несмотря на печаль, ведь был здесь по всем другой причине, и опустился на колени, чтобы оказаться на уровне глаз.
— Ну, только посмотри на это, ты прав! Вижу, ты уже не используешь костыли. — Я протянул ему руку, сжатую в кулак.
Мальчишка стукнул по нему своим кулачком и хихикнул.
— Да, я вспомнил, что вы сказали. О том, что у меня сердце льва, — наклонился и прошептал он.
Мои глаза наполнились слезами.
— Ох, да?
Он энергично кивнул.
— И угадайте, что?
— Что, молодой человек?
Все остановились и смотрели на нас. Даже пост медсестер, казалось, замер во времени.
— Однажды ночью я действительно серьезно заболел. Мама сказала, что у меня инфекция, и я чуть не умер, и угадайте, что!?
— Что? — Черт, я мог бы говорить с этим пареньком вечно.
— Появилась ангел! У нее были такие же глаза, как у вас. — Он коснулся моего лица и нахмурился. — И щеки, как ваши! И ямочка прямо здесь. — Он хихикнул. — И она сказала, что знает вас, и что вам будет очень грустно, если я перестану быть львом! Она попросила меня зарычать, и я зарычал очень громко, мистер Миллер! А она сказала, что когда-нибудь я буду похож на вас! Разве это не так круто? И, еще, боже, та песенка, которую она пела, была такой красивой. — Он начал напевать мелодию.
У меня застыла кровь в венах. Это была песня, которую мне перед сном пела мама, когда я был маленьким.
— Почти забыл! — Он снова хихикнул. — Она сказала, что со мной все будет хорошо, мне просто нужно проснуться и сражаться, именно так я и сделал, а когда она исчезла, маленький браслет на ее руке дзинькнул, как колокольчик. На нем было сердце и красный футбольный мяч — разве футбольный мяч бывает красным? — Малыш пожал плечами.
Лишь тот, который я подарил маме, когда мне было шесть.
Лишь тот, который она носила на запястье, до самой смерти.
Я мог бы поклясться, что похоронил браслет вместе с ней… когда меня попросили принести одежду для похорон.
Я втянул ртом воздух и уставился на мальчика.
Мои глаза наполнились слезами, я почти не мог с ними справиться. Марко покачал головой.
Я схватил его за руку и удержал.
— Должно быть, тот браслет был волшебным.
Слеза скользнула по его щеке.
— Я подумал, что он был очень крутым, потому что в ту минуту, когда я проснулся… Мама сказала, что мне стало лучше, думаете, женщина-ангел исцелила меня? Изменила мою судьбу с помощью браслета!
— Да, Марко, — хрипло прошептал я, — я думаю, да.
— Круто. — Он кивнул, его глаза сияли блаженной невинностью. — Я так и думал, мистер Миллер. Спасибо, что вернулись, чтобы меня проведать.
Я пообещал себе каждую неделю заезжать сюда, чтобы повидаться с этим ребенком.
— Эй, думаешь, мне можно будет зайти на следующей неделе? Ты все еще будешь здесь?
— Нет! — Марко качнулся с носка на пятку и обратно. — Мне будет лучше, поэтому я смогу пойти на вашу игру против Сан-Франциско!
— Похоже план.
К нам шагнула одна из медсестер.
— О'кей, Марко, пора ужинать. Почему тебе не попрощаться со своим другом?
Марко снова меня обнял.
— Спасибо, что показали мне, как громко рычать, мистер Миллер, — прошептал малыш.
Я мог лишь кивнуть, мой голос не слушался, а горло, казалось, горело. Мальчик исчез за углом, и я повернулся к посту медсестер.
— Можете мне дать номер телефона его матери, пожалуйста?
— Это против протокола. — Медсестра грустно улыбнулась. — Но если вы дадите мне свой, то я могу передать информацию.
Я быстро записал свое имя и номер телефона, затем повернулся к Кинси.
Она плакала.
Я решил, что это из-за ее отца и всей ситуации — несмотря на то, что Марко в порядке, ее отец — нет.
Я посмотрел на остальных.
— Что-то подсказывает, что ты знаешь у кого есть такой браслет, — сказал тихим голосом Джакс.
Я улыбнулся.
— Моя мама.
Кинси закрыла рот руками.
Ее мама всхлипнула, затем потянулась ко мне.
И на этот раз… на этот раз я крепко ее обнял. Так крепко, как только мог.
Меня не охватила паника.
Я не думал о том, чтоб сбежать.
Не думал о боли или о том, что будет потом.
Я просто держал ее.
А она держала меня.
Потом к нам присоединились Кинси, Харли и Джекс.
Прошло несколько минут.
А потом очень естественно, словно так было всегда, моя семья направилась с тяжелыми сердцами в комнату с табличкой «Бен Ромонов».
КИНСИ
Мой отец был совсем на себя не похож.
Бледнее, чем обычно, а его губы были прижаты к зубам, словно у него были проблемы с дыханием, но рот его был таким сухим, что он не мог их облизать — или, возможно, он был так измотан, что не хотел этого делать. Человек, на которого я смотрела, не было моим отцом.
Он был оболочкой.
И в тот
