чертовски глубоко.
— Я не настолько поверхностный, — выдыхаю я. — Ты прекрасна во всех отношениях.
Она проводит ладонями по лицу.
— Я знаю. Я знаю. Это просто СМИ, пресса, Эми, женщины, на которых ты обычно западаешь. Они засели у меня в голове. Что, если я просто откск…
— Нет! — кричу я громче, чем намеревался.
Она отстраняется и роняет голову мне на грудь.
— Прости.
Я чувствую, как моя рубашка начинает намокать, а её плечи дрожат.
— Луна, что я должен сделать, чтобы доказать тебе, что я полностью готов? — я обнимаю её и целую в макушку.
— Это моя вина, — выдавливает она сквозь рыдания. — И СМИ.
— Луна, ты мне доверяешь?
— Да.
— Тогда поверь мне, когда я говорю, что больше никого нет, — я беру её на руки и несу в свою спальню вторую ночь подряд. Стянув с неё пижамные шорты, я бросаю их на пол, её майка отправляется туда же. — Подожди здесь.
Выдвигая ящик в моём встроенном шкафу, я нахожу то, что ищу, а когда возвращаюсь в спальню, она сидит на моей кровати в одном кружевном нижнем белье.
Чёрт возьми, она чертовски красива.
Держа белую майку перед ней, я говорю так четко, как только могу, отчаянно пытаясь запомнить слова.
— Я никогда не хочу, чтобы какая — либо другая женщина снова носила мою фамилию. Только ты, Ракета. Это всегда была только ты, — когда я подхожу к ней, она поднимает руки в воздух, и я надеваю на неё майку. — Не думаю, что когда — либо в своей жизни видел что — либо более прекрасное.
Мгновение спустя она оказывается подо мной, когда я просовываю руку под майку и сдвигаю её стринги в сторону. Сжимая свой член в кулаке, я медленно начинаю входить внутрь, собирая её последнюю влагу. Я чувствую, как она сжимается вокруг моего члена и стонет от удовольствия, пока я скольжу в неё до самого дома. Это гребаное блаженство.
— Я вернулся во Флориду, отказавшись от любви на всю жизнь. Всё покрылось льдом: моё сердце, моя голова, моя чёртова жизнь. Но ты всё растопила своим солнечным светом. Я чертовски люблю тебя, Луна Джонсон.
Её глаза снова наполняются слезами, когда она приближает мой рот к своему, целуя меня, пока я двигаюсь внутри неё.
— Я тоже люблю тебя, Зак Эванс.
Моё сердце бешено колотится.
— Чёрт возьми, это потрясающее ощущение. Моё имя на твоей спине и эти слова на твоих губах.
— Я собираюсь кончить.
Я удовлетворенно ухмыляюсь.
— Так скоро, Ракета?
— Да. Всё из — за этого гребаного пирсинга.
— Ещё?
— Да, — кричит она.
– “Ещё” один пирсинг или “ещё” оргазма?
— И то, и другое.
Мы переворачиваемся, и теперь я сижу на краю кровати, а она оседлала меня. Но на этот раз я хочу, чтобы она в полной мере ощутила преимущества этих прутьев.
— Оседлай меня, детка, наездница наоборот. Позволь им потереться о твой клитор.
Она поворачивается, и я поддерживаю её, положив руки ей на бедра.
— О боже, боже мой. Это потрясающе, — она запрокидывает голову, когда наслаждение пронзает её тело. От её реакций мой член пульсирует сильнее.
— К чёрту это, Луна. Трахни мой член.
Она жестко скачет на мне, и я прикусываю нижнюю губу, борясь с желанием кончить прямо в неё.
— Тебе нравится кататься на мне в этой майке? Этот пирсинг дразнит твой клитор?
— Да, — выдыхает она.
Учитывая мой пирсинг и член, я знаю, что она кончит в любую минуту, и я знаю, что это будет сильно.
— Дай мне знать, когда собираешься кончить.
— В любое время. Минуту. Сейчас, — скрипит она.
Я встаю и провожу нас к окну от пола до потолка в моей спальне. Разворачивая её спиной ко мне, я проскальзываю обратно в неё и прижимаю её к стеклу.
— Люди увидят мою задницу!
Я смеюсь, уткнувшись лицом в её сладкую грудь.
— Я хочу, чтобы они увидели не твою задницу, а мою фамилию. Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты моя.
Она громко стонет, когда я вонзаюсь в неё, её киска сжимает мой член.
— Ракета, ты готова?
— Да — а — а.
Прижимая её к окну, я опускаюсь на колени и беру её киску в рот.
— Кончай на меня, детка. Брызгни мне на язык. Я хочу попробовать всё это.
ЛУНА
Я просыпаюсь одна в постели Зака, но слышу слабое бормотание голосов из кухни.
Всё ещё одетая в его майку, поскольку он не позволял мне снимать её всю ночь — не то чтобы я пыталась — я направляюсь на звук.
— О, она сейчас здесь, если хочешь поздороваться.
Я останавливаюсь как вкопанная при виде Зака, сидящего за своей кухонной стойкой. Он одет в спортивную форму и выглядит так, словно только что вернулся домой с утренней тренировки, так как вечером у них игра. Он разговаривает по телефону, и я не могу не узнать этот голос — мама Зака, Рейчел.
Зак улыбается и машет мне, подзывая к себе, держа камеру подальше от поля зрения.
Я яростно жестикулирую вверх — вниз по своему телу и неистово шепчу:
— Я не могу разговаривать с ней в этом!
Плечи Зака вздрагивают от веселья, когда он одними губами произносит в ответ:
— Они уже знают.
Осторожно, с таким видом, будто я только что встала с его кровати, а так оно и есть, я подхожу к нему. Честно говоря, я знаю родителей Зака ужа давно, но я не разговаривала с ними много лет. И вот теперь я здесь, в его квартире, одетая в его майку, и собираюсь воссоединиться с ними. Но, думаю, это не секрет, поскольку меня неоднократно фотографировали с ним.
В поле зрения появляется Рейчел, её улыбка и мерцающие голубые глаза оценивают меня.
— Луна, я так рада тебя видеть, — её голос мягкий и теплый.
— Привет, Рейчел, — застенчиво отвечаю я, когда Зак сажает меня к себе на колени, одной рукой обнимая за талию, другой держа телефон в вытянутой руке, чтобы мы оба были в кадре.
— Мам, это моя девушка. Ты помнишь Луну, да? — он целует меня в щеку.
— Конечно, милый! Луна, ты такая красивая. Я никогда не смогу забыть эти глаза.
Две минуты в присутствии его мамы напоминают мне обо всех причинах, по которым у моего парня такая душа. Заботливая и красивая.
— Спасибо, — бормочу я, всё ещё чертовски нервничая. — Я думаю, вы уже знали из — за всех фотографий и статей.
Она кивает головой, всё ещё улыбаясь.
— Я пыталась получить
