Джейн, которую намеревалась уничтожить эта дьяволица, которая, возможно, в эту минуту была в страшнейшей опасности. И которую он обещал защитить. В его голове обрушился словно водопад из воспоминаний – прикосновений ее тела, вкуса ее губ. Он словно заклинание еле слышно бормотал ее имя, и это помогло ему принять решение.
– Убирайся прямехонько в ад, откуда ты вылезла, Джули Беннет.
Несмотря на кондиционер, все же было жарко. Ивэн Кестлер извертелся на заднем сиденье фургона «Чекмейт секьюрити компани»; то и дело он поглядывал на часы.
– Уже три часа прошло, как он там, верно?
– Ну, должно быть, около того. – Оплывший человек из службы безопасности, почти пополам согнувшийся на таком же месте, на котором Ивэн сидел выпрямившись, не мог скрыть, до чего ему скучно.
Голова Ивэна сыграла с ним дурную шутку. Кружась от шампанского в «Раке клубе», голова его выработала план, казавшийся ему тогда идеальным. Когда в его роскошном номере зазвонил телефон, и ему сообщили, что человек, по описанию похожий на Билла Бингэма, въехал в ворота резиденции Беннет, его сердце учащенно забилось. «Кадиллак» дожидался его, и, будучи не жителем пустыни, а лишь туристом, он обжегся сначала о раскаленную ручку дверцы автомобиля, затем о ключ зажигания, и наконец, зад опалило кожаное сиденье. Словно заживо поджариваясь в топке, температуру которой лишь повышал работающий кондиционер, он выехал на дорогу из «Раке клуба» и, сначала свернув в Палм-Каньон, понесся затем в Лас-Пальмас.
По крайней мере одно он сделал правильно. Он знал, что через день-два дня после его отъезда из поместья Джули Беннет туда вернется Билли за своими картинами – он должен вернуться за искусством, которое так любил. Так что целые сутки Ивэн мог позволить себе отдохнуть. А теперь фургон без опознавательных знаков болтался на дороге возле владений Беннет на постоянной радиосвязи со штаб-квартирой службы безопасности «Чекмейт секьюрити», откуда, в свою очередь, телефонировали Ивэну, если у них появлялись новые сведения. Первая часть плана, таким образом, работала. По второй приговор пока не был вынесен.
Существовало две возможности. Первая – перехватить Билли до того, как он войдет в дом, чтобы вступить в противоборство со своей бывшей любовницей. Вторая – дожидаться, пока все не будет кончено. Проблема в первом случае была связана с тем, что у Билли еще не будет его картин. Во втором случае проблемой было то, что, возможно, он не сумеет их забрать. Возможно, Билли станет жертвой приманок, которые, и это Ивэн прекрасно знал, Джули не преминет раскинуть, чтобы заставить его остаться, и он никогда уже не выберется оттуда.
Ивэн покусывал наманикюренный ноготок, обдумывая, правильно ли он поступил, решив дожидаться, и пытался представить разговор, который происходит сейчас в четверти мили вверх по склону. Джули ни за что не скажет Билли правду о восприятии Ивэном его картин. Она не поняла его, а если даже и поняла, все равно будет помалкивать. Это не входило в игру Джули Беннет – сообщить своему возлюбленному, что он на грани превращения в знаменитую звезду художественного мира. Нет уж, кому захочется сообщать подобное своему жигало. Почти наверняка она воспользуется именем Ивэна как бичом, чтобы побольнее отхлестать Билли и сообщить ему, что гуру от искусства в лучшем случае остался равнодушным к его творениям, – а худшем, отвернулся от них с отвращением. Едва ли Билли с радостью кинется к нему, когда он наконец, как лев, выйдет из своей засады.
– Он вошел внутрь в два десять, так?
Служащий безопасности даже не потрудился ответить. Он отвечал на этот вопрос не меньше десяти раз. Было уже почти четверть шестого. Ивэн мысленно разнообразил дифирамбы, которые, как он надеялся, сумеет произнести вслух. О, это будет речь, составленная по всем правилам. Знаток и ценитель красоты у ног Творца. Это будет разговор о чести, о славе, о гордости и надежде, о недалеком блестящем будущем. Недоразумение разъяснится, горечь обернется радостью.
Тут он заметил грузовик – ярко раскрашенный, с просторным кузовом, – наконец дождавшийся, пока распахнутся автоматические ворота владений Беннет и пропустят его.
– Значит, так, солнышко. Ты займись едой, а я приготовлю выпивку.
Оживление слегка холодило затылок Люси. Она чувствовала приятное щекотание между лопатками, распространявшееся по всему телу. Так уже бывало с ней раньше, но теперь было по-другому; она все еще не знала, сделает ли она это, и даже нерешительность представлялась восхитительной.
Сырье было наготове – большая пицца с перцем и грибами из пиццерии напротив «Фэйрфакс Хай», пара бутылок итальянского ликера и упаковка шоколадного мороженого из магазина напротив «Боди-экспресс». Это была дрянная, пошлая еда для сегодняшнего сверхъестественного вечера.
– Боже, нам нужно быть поосторожнее, если мы собираемся проглотить все это, – радостно рассмеялась Джейн.
– Но, прежде чем мы приступим к этому, тебе следует познакомиться с моим ромовым коктейлем, моя дорогая. Ты просто посиди здесь, а потом глотнешь и через две секунды окажешься на небесах. Поверь мне.
Люси проворно заработала на кухне. «Дарк Маунт Гей Барбадос» и белый ямайский ром – в равных долях, свежевыжатый апельсиновый сок, слегка замороженный персиковый со льдом, капля-другая «Энгостара», глоток розового «Гренадина». Она помедлила. Пора. Или делать, или уж нет. Маленький пузырек с прозрачной жидкостью стоял на обычном месте, запрятанный за упаковкам с неудобоваримыми залежалыми таблетками, которые никто уже не употреблял. Люси вытащила его и повертела в своей ладони, еще не уверенная, решится ли она.
Люси глотнула коричневато-розовый напиток, и ром потек в ее пустой желудок. Ей нужно было основательно напиться прежде. Пузырек с концентрированным барбитуратом мозолил ей глаза. Сколько их, того не ведающих, впитали в себя эти сногсшибательные капли, счастливо ощущая, как их тело теряет вес, а алкоголь в сочетании со снотворным растворял сопротивление и отметал прочь ответственность. Но Джейн была настоящей, а не какой-нибудь потаскухой Вэл из «Вэн-Найз», которая запросто глотала таблетки под паршивые песни Эм-ти-ви и, едва опьянев, сама лезла в постель.
Безмолвный спор становился невыносимым. Черт бы его подрал! Выход был только один, и сколько там ни пить рому – это ничего не решит.
Она отвинтила пластмассовую крышечку цвета ржавчины со стеклянного пузырька, глубоко вздохнула и наклонила его над одним из бокалов. Потом она плеснула туда еще «Гренадина» и бросила пару кусочков льда, чтобы разбавить острый привкус барбитурата.
