ждали. Резкий пинок по мягкому месту заставил его обернуться. Там с видом: «Это не я, это моя бывшая соседка по парте вас пнула. А, ее нет? Все равно не я!» стоял Левицкий. Впрочем, невинное выражение с его лица исчезло быстро. Резким ударом в солнечное сплетение он заставил мужика захлебнуться воздухом.
Яр тем временем занимался уже поднявшимся противником. Сближение дистанции, летящий в челюсть кулак — очень уж стремился просящий разобраться со своим неожиданным обидчиком — и лицо Строганова окрасилось в красный цвет. Но насладиться сопернику победой тот не дал и ударом ребра ладони заставил того согнуться вдвое.
Бой продолжался с переменным успехом, пока вдруг не раздалось из окна пронзительный старческий вопль: «Хулиганы! Сейчас полицию вызову, негодники! Викентий Валерьевич, вон они дерутся! Никакого покоя!». Бандитов как ветром сдуло.
Ярослав и Глеб, недолго думая, в усталости опустились на землю. С какой-то насмешкой Строганов достал сигарету и закурил. Еще одну протянул другу. Когда его сосед-генерал Викентий Валерьевич подошел со своей немецкой овчаркой, ему предстало следующее зрелище. Два приятеля, у одного разбита губа, у второго нос, сидели прямо на земле, курили и молчали.
— Ярослав, доложись, что у тебя происходит? — поинтересовался генерал. — То у тебя дверь взломать пытаются, то избивают. Не этот, случаем? — кивнул он на Глеба.
— Да нет, это мой друг, — устало махнул рукой Строганов. — Он, наоборот, помог. Кстати, ты чего приперся-то? — спохватился он.
— У тебя дома расскажу. Тем более мне примочки потребуются, — нагло заявил Глеб.
— Ну ладно. Ярослав, тебе помощь какая нужна? — без лишних церемоний поинтересовался военный.
— Да нет, Викентий Валерьевич, сам справлюсь, — уверенно сказал Яр.
— Ну, если что, обращайся. А то баба Клава прибежала, кричит, что тебя убивают, — усмехнулся в седые усы тот.
Как только приблизились к подъезду, с аханьем и оханьем выбежала Клавдия Ивановна — старушка с первого этажа. С трудом отвязавшись от ее причитаний, парни устало зашли в квартиру Яра. Вот только вместо обеззараживающих средств хозяин почему-то первым делом достал коньяк и плеснул в бокалы, достал лимоны.
— Ну и денек! — устало опустился на стул Левицкий.
— Это точно, — после драки Ярослав ощущал себя каким-то опустошенным.
— А чего они хотели-то от тебя? — допрашивал его Глеб.
— Марину искали, — рассказал Строганов. — Причем он отзывался о ней очень нелицеприятно.
— Это как? — заржал Глеб, чувствуя, как его потихоньку отпускает стресс.
— Это шлюхой, — хмыкнул Яр.
— Интересно, почему? — с намеком произнес друг.
— Не начинай, — отмахнулся хозяин квартиры. — Хорошо хоть я Ингу домой отвез. Кстати, ты что приперся-то?
Глеб отвел глаза, залпом выпил содержимое, налил еще и решительно произнес:
— Как раз из-за Инги и пришел. Знаешь, я тебя с детства уважаю, но сейчас больше всего хочу дать тебе по роже.
— То есть? — удивленно приподнял бровь Ярослав.
— Ты сам соображаешь, что творишь? У тебя девушка есть, а ты всякой херней с бывшей женой занимаешься. Как, мать твою, она должна это воспринимать? — резко произнес Глеб.
— То есть это она тебя прислала? — скривил губы Яр.
— Идиот ты, Строганов! — как-то легко и даже почти весело бросил Левицкий — от коньяка стало тепло, плюс начался отходняк после драки. — И за что она тебя такого любит? Могла бы и получше найти!
— Иди на хер, — послал его друг. — В данном случае Марине угрожает опасность, и я обязан ей помочь. Инга должна все понять. Она для меня все равно важнее всех, — он никак не отреагировал на слова о любви к нему девушки. Будучи честным с самим собой, он уже давно понял, что Инга его любит, только признавать это не хотел. Всегда же проще решить, что это просто несерьезные отношения, удобные им обоим, чем вновь встревать в это болото.
— Сам туда иди! Она моя подруга, и, честно, противно наблюдать, как такой «рыцарь», — он словно выплюнул это слово, — как ты, упорно вытирает об нее ноги. Ты ведь понимаешь, что она терпит-терпит, а потом пошлет тебя куда подальше?
— А что ж любовь? — хмыкнул Ярослав. Почему-то он был уверен, что Инга от него никуда не денется.
— Ну не вечно ж ей смотреть, как ты круги вокруг бывшей нарезаешь. Хороший ты мужик, но дебил! — вновь начал свою песню Левицкий и в очередной раз оказался беззлобно посланным. Но он уже сказал все, что хотел. И еще почти час они пили, обсуждая пути выдворения Марины из их жизни.
Глава 42. Очередная авантюра
— Ингусь, прелесть моя, спуститься можешь? — этот вопрос лучшего друга несколько огорошил Лаврецкую и оторвал ее от яростного биться по клавиатуре несчастного ноутбука.
Ярослав сегодня на работу не пришел. Он позвонил утром и сообщил, что не заедет за ней, потому что ему необходимо решить ряд вопросов. На ее расспросы он отшутился и сказал, что потом ей все расскажет. Девушке не оставалось ничего другого, как смириться. Обижаться сейчас было чертовски невыгодно, она могла лишь показать, что доверяет любимому и всячески его поддерживает. Инга и правда доверяла, но Мариночка продолжала ей активно не нравиться, и поделать с этим она ничего не могла.
Когда позвонил Глеб, она успела раз двадцать себя накрутить и успокоить. А ведь с начала рабочего дня прошло всего полтора часа.
— Могу, — не раздумывая откликнулась Инга. — А что случилось?
— Надо поговорить, — Глеб был непривычно краток. — Жду.
Лаврецкая даже не услышала гудки. В некоей растерянности она смотрела на экран ноутбука, где она вроде бы готовила пресс-релиз. Вместо вышеупомянутого документа белый лист устилали ругательства, проклятия, оскорбления Марины и даже кое-где Ярослава. При этом девушка была абсолютно уверена, что работала.
— Вот это шутки подсознания, — пробормотала она и быстро стерла всю написанную информацию (если ее можно так назвать) — не дай бог кто-нибудь увидит.
Глеб уже ждал в машине, лениво копаясь в телефоне. Едва Инга уселась на переднее сидение, он отрывисто произнес:
— Только не бледней. Вчера ночью на Ярослава напали. Попытались выбить из него информацию, где находится Марина. Все нормально, он почти цел, только морда разбита. Да не бледней, кому сказал! — прикрикнул он на подругу.
— Где он сейчас? — почти прошептала Инга, чувствуя, что воздуха опять катастрофически не хватает. Как тогда, когда Яр оказался в больнице. Когда она осознала то, что упорно скрывала от самой себя.
— Дома!
— Точно, он же звонил… А ты откуда знаешь? — Лаврецкая испытывала острое желание надавать самой себе пощечин, чтобы вновь начать мыслить здраво. В итоге не нашла ничего лучше, как укусить саму себя за ладонь. Глупо, негигиенично, но помогло.
