мне, если тебе что-нибудь понадобится, – говорю я ему.
– Со мной все будет в порядке. Сегодня вечером я собираюсь посмотреть «Однажды в Голливуде» – его показывают по Showtime. Теперь это фильм с великолепными автомобилями. Тарантино любит классические автомобили. Я читал, что он использовал две тысячи из них, просто чтобы заполнить улицы на заднем плане. Ты помнишь, на чем ездит Брэд Питт в том фильме?
– Не знаю. – Папа, Вик и я ходили на этот фильм в кинотеатр. Мы были заворожены от начала до конца сеанса. Не только из-за машин, а также из-за того, что мы словно были втянуты в 1969 год, как будто проживали каждую минуту того времени.
– Ой, подожди! – говорю я. – Это был Кадиллак?
– Угадала! – говорит папа, ухмыляясь. – ДеВилль 66-го года выпуска. Та же машина, которую Тарантино использовал в «Бешеных псах».
– Откуда ты это знаешь?
– Я читаю «Энтертейнмент Уикли», пока стою в очереди в продуктовом магазине. Не сейчас, очевидно. Раньше, когда ходил за продуктами.
– Ну, тебе лучше вернуться к этому поскорее, папа. Потому что я все время забываю про молоко, и когда я прошу Вика купить его, он приносит эту ужасную розовую гадость. Добавляет это в хлопья и все такое. Это отвратительно.
– Твой брат серьезно болен, – соглашается папа, мрачно кивая.
Я так счастлива видеть, что он снова шутит. Я тянусь через стол, чтобы обнять его, игнорируя тот факт, что я вся в масле, а он все еще слишком слаб.
– Удачи тебе на сегодняшнем свидании, – говорит папа, подмигивая мне.
Я краснею.
– Это не свидание.
– Конечно, конечно, – говорит он. – Я просто рад видеть, что ты куда-то ходишь. Ты заслужила это, Камилла.
– Спасибо папа.
Это глупо, но тот факт, что мой отец пожелал мне удачи, на самом деле немного успокаивает меня. Я возвращаюсь в магазин, чтобы закончить свою дневную работу, затем принимаю душ и переодеваюсь.
Только после этого я готова позвонить Шульцу.
Мне приходится звонить несколько раз. Я беспокойно ерзаю, опасаясь, что он не возьмет трубку. Он, наверное, злится на меня за то, что в последнее время я игнорировала все его звонки и сообщения.
Наконец, я слышу его протяжный голос, говорящий:
– Лучше бы это были хорошие новости.
– Так и есть, – говорю я ему. – Я узнала, где Леви готовит свой товар.
– Ты уверена? – говорит Шульц, не в силах скрыть нетерпение в голосе.
– Вполне уверена.
– Ты в мастерской? Я приду, чтобы забрать тебя.
– Да, – говорю я. – Увидимся через минуту.
Сорок минут спустя я уже в полицейском участке, куда Шульц привел меня через заднюю дверь.
Я сняла рубашку, чтобы женщина-офицер могла закрепить микрофон между моими грудями.
– Разве у вас нет лучшего способа сделать это? – спрашиваю я Шульца.
– Это самый эффективный способ, – говорит он мне. – Эта штука в четыре раза меньше, чем была раньше. У тебя есть передатчик, микрофон и аккумулятор, и все это немногим больше, чем зажигалка.
– Я просто... Я чувствую, что кто-то это увидит.
– Нет, – говорит Шульц, позволяя своим глазам блуждать по моей груди. – У тебя довольно большая… щель, чтобы скрыть это.
Я вижу, как женщина-офицер прищуривается, бросая злобный взгляд на Шульца, но он даже не замечает этого.
– И как я узнаю, когда вы все ворветесь? – спрашиваю я его.
– Мы не можем просто так выломать дверь без причины. Ты должна попросить Леви отвести тебя в лабораторию. Затем тебе нужно заставить его разоблачить себя и записать это на пленку.
– А что, если он этого не сделает?
Шульц холодно улыбается.
– Тогда ты сама по себе.
Ублюдок.
– Все готово, – говорит женщина-коп.
Я натягиваю футболку обратно через голову, поворачиваясь и немного наклоняясь, чтобы убедиться, что микрофон остается на месте.
– Как ощущения? – спрашивает она.
– Странные.
– Ты привыкнешь к этому, – уверяет меня Шульц.
Я вижу дюжину других офицеров, одетых в пуленепробиваемые жилеты и тактическое снаряжение. Они планируют совершить налет на лабораторию Леви.
Но только в том случае, если я смогу создать вероятную причину для их проникновения. Если я облажаюсь, Шульц говорит, что мне конец. Я останусь совсем одна в подвале Леви.
И это еще не самое худшее – хуже всего, если Неро и Себастьян застрянут в банке без водителя.
Этого не может произойти. Я не могу их подвести.
Когда я уже собираюсь выйти из комнаты, Шульц хватает меня за руку, затаскивая обратно внутрь. Здесь только я и он – остальные офицеры собираются.
– Где твой парень сегодня вечером? – спрашивает он меня.
– Его нет в городе, – вежливо говорю я.
– Он знает, что ты сегодня собираешься сдать Леви Каргилла?
– Ему плевать на Леви, – говорю я.
Пальцы Шульца обхватывают мое запястье, прижимая меня так близко, что я не могу отступить от него ни на шаг. Он наконец-то снова надел свою форму, как в ту первую ночь, когда я его встретила. Темно-синий цвет придает ему строгий и официальный вид. Но его глаза горят ярче, чем когда-либо, из-под полей кепки.
– Я видел вас двоих вместе, – шипит он. – Я последовал за тобой до утесов. Видел тебя на заднем сиденье его машины…
У меня мурашки бегут по коже, когда я понимаю, о какой ночи он говорит. Неро трахал меня на заднем сиденье «Мустанга», пока из окон не пошел пар, и мы оба не промокли от пота.
Шульц все это время наблюдал за нами?
Этот гребаный урод.
– Интересное использование полицейского времени, – бормочу я.
– В ту ночь я не был на дежурстве, – говорит Шульц.
Я пытаюсь вырвать свое запястье из его хватки, но он крепко держит его, не позволяя мне сдвинуться ни на дюйм.
– Я думал, ты умнее этого, – говорит Шульц. – Такая девушка, как
