— Вот и мой подзащитный на протяжении многих лет оставался верен своему поставщику, который исправно снабжал его материалами для пошива свадебных нарядов.
Беликов снова сделал паузу и покровительственно посмотрел на Фомина, словно одобряя его приверженность стабильным деловым связям.
— Вынужден с вами не согласиться, — отреагировал судья. — Текстильные товары и продукты питания относятся к разным категориям.
— Вынужден вам возразить, — в такт ему ответил юрист. — Обе категории проходят обязательную проверку и получают разрешение или запрет на ввоз.
— Допустим… Но, насколько я понимаю, суть претензий к Максиму Сергеевичу заключается не в сделках с конкретными поставщиками, а в обстоятельствах совершенных закупок.
— Вы необыкновенно проницательны, — сделал Беликов комплимент судье. — Ради этого мы здесь сегодня и собрались.
— Константин Игоревич, — обратился к нему судья, в голосе которого уже слышалась усталость. — Мы все прекрасно знаем ваши ораторские способности, но давайте перейдем к сути вопроса.
— Извольте, — нарочито учтиво ответил адвокат, и по тому, как он это сказал, всем присутствующим стало ясно, что это далеко не первая и, по всей видимости, вовсе не последняя стычка правозащитника с судебно-юридической машиной в лице конкретно этого судьи. — Обстоятельства сделки были таковы, что мой клиент излишне доверял своему поставщику, и в этом единственная его вина. Но и не верить осуществляющей закупки фирме после многих лет успешного партнерства у него не было оснований. — Господин адвокат, суд не занимается вопросами веры. Хотелось бы больше конкретики. — Разумеется. В самом начале мы с вами говорили о том, что импорт материалов в виде тканей особого назначения регулируется законом о лимите стоимости грузоперевозок до одной тысячи в европейской валюте при общем весе посылки до пятидесяти килограммов. Но мы забыли уточнить, что считать особыми тканями.
Адвокат сделал паузу и несколько секунд молча смотрел на судью, словно ожидая от него ответа на поставленный вопрос. — Просветите нас, — откликнулся чиновник. — На самом деле все очень просто, — начал объяснять защитник. — Полиэфир, пропилен, номекс и еще с десяток синтетических материалов, получаемых путем переработки углеводородов. Процесс их создания весьма сложен, но качества, которыми обладают готовые ткани, стоят этих трудностей. Как правило, это огнеупорность и способность сохранять структурную целостность при высоких температурах; стойкость к воздействию кислот, щелочей, растворителей; сопротивляемость разрыву, порезам, замораживанию и другим видам механических повреждений и еще целый список характеристик. Нетрудно догадаться, где эти материалы находят применение.
— Костюмы спецзащиты? — предположил судья. — Именно, — подтвердил юрист. — Комбинезоны пожарных, костюмы для военных летчиков, изолирующие костюмы биологической и химзащиты, термостойкая униформа для рабочих металлургических предприятий и еще очень многое, без чего целый пласт известных нам профессий и специальностей был бы просто невозможен по причине смертельного риска для жизни. — Хорошо. Какое это имеет отношение к вашему подзащитному? — Как правило, пошивом подобной спецодежды занимаются промышленные предприятия в рамках госзаказов. Встретить такое в частном швейном цеху крайне маловероятно. Равно как и закупить нужные материалы — проще вызвать дождь в пустыне, чем найти в свободной продаже отрез полиэфирной или базальтовой ткани. Все подобные материалы должны соответствовать весьма строгим ГОСТам, поскольку от этого будут напрямую зависеть жизнь и здоровье человека, который их наденет. Беликов снова прервался и откашлялся после длинных монологов. Впрочем, голос у него звучал вполне уверенно. — Ваша честь, — продолжил он, обращаясь к судье. — Свадебные платья похожи на костюмы защиты для пожарных? — Ни в коей мере, — улыбнулся тот.
— А фату невесты можно спутать с комбинезоном военного летчика? — Риторический вопрос. — Ажурная вышивка на платье напоминает поверхность спецовки рабочего-нефтяника? — Не думаю.
— Тогда, полагаю, ответ на вопрос о тканях особого назначения очевиден, и у вас не возникнет трудностей с вынесением справедливого решения.
Когда спустя еще полчаса прений и словесных перепалок заседание наконец подошло к своему финалу, Фомин с чувством выполненного долга широко распахнул массивную входную дверь здания суда, пропустил вперед хищно улыбающегося адвоката, достал из кармана куртки пачку сигарет и с наслаждением закурил.
Все, дело сделано, одной проблемой меньше. По крайней мере, одной ящерице он прищемил хвост, а система сломала об него зубы, пытаясь отхватить кусок.
Строго говоря, оснований для беспокойства изначально не было. О том, что суд будет «кукольный», он знал заранее. Налоговик до сих пор радуется как ребенок неожиданной удаче, даже не подозревая, какой облом его ждет. Бумаги подписаны, делу дан обратный ход, можно возвращаться к работе.
Жизнь поперла в гору Милостью небес Интернет оплачен Куплен майонез Осталось только с Ингой разобраться. И с Настей стабилизировать отношения и закрепить достигнутые результаты. Порешать вопросы с открытием второго салона и определиться с планами. Ну и самая ерунда: понять, в каком направлении двигаться в следующие лет десять…
— Черт, все утро с интернетом какая-то хрень творится, — пожаловался Фомин, тщетно пытаясь обновить ленту мессенджера.
— Проблемы на личном фронте? — участливо спросил адвокат.
— Надеюсь, что нет. Но подстраховка никогда не бывает лишней. Хочу девушке романтическое свидание замутить.
— Эх, потерянное ваше поколение, — вздохнул Константин Игоревич. — Почему? — переспросил Фомин. — Дед мой пацаном еще в конце двадцатых годов ходил смотреть Тунгусский метеорит, — пояснил юрист. — Пешком. Поход занял пять лет. Вот это я понимаю — романтика! — По какой статье ходил? — За растрату трехсот рублей из кассы газеты «Шадринский рабочий». Двенадцать лет. Но это позже было, в сорок седьмом. А вообще, дед по тем временам бинго собрал: беспризорник-сирота, три войны, тяжелое ранение, двенадцать лет лагерей. К сорока годам остался лысым беззубым инвалидом с двумя детьми на руках. Во жизнь была! А сейчас что? Кофе невкусный, такси не приехало, девушка благородный порыв не оценила. Проблемы, блин… Фомин философски промолчал, обдумывая услышанное. Каждое поколение страдает по-своему. Не война — так эпидемия. Не эпидемия — так дефолт. Не дефолт — так неурожай. Из века в век повторяется одна и та же набившая оскомину история: то говна не завезли, то ведер на всех не хватает. А самое отвратительное, когда ты прилагаешь немыслимые усилия и вдруг начинает казаться, что удалось наконец-то перебороть историческую несправедливость и вырваться из замкнутого круга проклятой кармы, в который оказались вовлечены целые народы, именно в этот момент прилетает очередная подлянка в виде глобального финансового кризиса или даже целой пандемии.
Но все это сейчас уходило на задний план и теряло свое разрушительное значение. В электронные сети смартфона упало сообщение от
