наравне с пацанами, так?
– Т-так…
– Ты бросаешь свою чёртову йогу и реализуешь себя в том, о чём всегда мечтала. Эта чепуха тебе не нравилась никогда, и ты сама это знаешь! Это всё псевдоинтеллектуальная хрень, которую лили тебе в уши… ты это понимаешь?
– Да, – очень уверенно отвечаю я.
– И мы оба знаем, как тебя тошнит от этой музыки.
– Очень тошнит, – хнычу, уткнувшись в его плечо и чувствую, как один за другим падают с души камни, заваливая все дороги и разбивая древний асфальт.
– Ты снова женщина, которая обожает сериалы. У которой дом там – где интернет, ноутбук и чай. Договорились?
– Договорились…
– Если я тупой, то, блин, говори: Марк, ты, блин, тупой! Ты из крайности в крайность: то я царь и бог и мне слово нельзя сказать, то молчим и хотим, чтобы всё сам понял. Не надо так! У тебя есть рот – у меня есть уши. Говори своим ртом в мои уши, поняла?
– Поняла, – голос уже такой тонкий от невольной улыбки.
– Нель?
– М?..
– Мы не самые лучшие. Мы много ошиблись, не справились, прокосячились. Но когда перед глазами пролетела вся жизнь… не могу больше смотреть на тебя иначе, чем на свою женщину-идиотку, которую ещё учить и учить. Будешь говорить, что это сексизм? Шовинизм?
– Нет…
– Хорошо. Хорошо…
Марк зарывается лицом в мои волосы… и мы в этом теряемся, засыпаем, уходим в свой мир.
Спасибо.
* * *
Я сняла косы. Я сняла то, что было моей защитой столько лет. Я избавилась от своего средства показать “индивидуальность”.
Просыпаюсь этим утром в объятиях человека, которого люблю, смотрю на себя со стороны, пытаюсь представить новой, пока незнакомой… Мне нравится. Я милая. У меня мягкие волосы, они кажутся пористыми и жидкими, но струятся до пояса.
– Ты чего вскочила? – Марк морщится, зарывается лицом в подушку.
– Да просто… не знаю. Непривычно спать вот так. Непривычно уже стало спать с тобой, без кос… я себя чувствую такой… другой. Почему?
– Не знаю, – Марк улыбается. Марк смеётся. – Плевать… Честно, давай все эти великосветские разговоры пока исключим, ок?
– Ок. – Молчу, а потом спрашиваю: – Отмотаем немного вперёд время?
– Как скажешь, – он приподнимается на локтях, любуется мной, а потом целует, скользит губами по моим губам, вгрызается в ключицу, в плечо и лопатку.
* * *
Полгода спустя
Зима закручивает, зима всегда спокойна, зимой нет дождя.
Дождь – наша драма, мы его не избежим, кажется, никогда. Но сейчас зима и мы в спячке.
Дом шумит и взрывается, потому что в него принесли ёлку. По дому носится дурниной кошка, орёт, визжит. У Егора на кошку планы. В доме Соня слушает музыку на полную катушку. Но у нас теперь под небольшим запретом её попса, разрешена только моя…
(Ay) Lets not kill the Karma
Не будем портить себе жизнь
(Ay) Lets not start a fight
Не станем затевать вражду
(Ay) Its not worth the drama
Не стоит переживать и жаловаться на судьбу
For a Beautiful Liar
из-за Прекрасного Обманщика
(Oh) could we laugh about it
Мы можем над этим посмеяться
(Oh) its not worth our time
Не стоит тратить время
(Oh) we could live without him
Без него проживём
Just a Beautiful Liar
Он обычный Прекрасный Обманщик
– Мама, эт что-о-о? – воет Соня, пока я танцую перед ёлкой с гирляндой в руках.
– Шакира и Бьёнсе, невежа, – вздыхаю я.
Макс смеётся, сидит на диване с книгой, очки то и дело сползают по носу, он их поправляет и продолжает хохотать, как дурачок.
– Что смеёшься, мелкий? – спрашиваю, подбегаю и щёлкаю сына по носу.
– Просто, мам… музыка у тебя смешная.
– А знаешь, что самое смешное? – спрашиваю, склоняясь к нему.
– Что?
– Вы, мои дети, будете, блин, знать всю классику нулевых. Ясно?
– Не-е-е-е-ет, – стонет Соня.
– Да-а-а-а-а, – отвечаю я.
Трек сменяется на боль души моей «Let`s Go» группы «K-Maro», и я не понимаю, почему, кроме меня, никто этого кайфа не понимает.
Ладно, допустим, жизнь у них своя и вкусы свои… Но в моём доме будет играть плейлист нулевых.
Эпилог первый. Про феминизм
Ника – не феминистка. Она так только думает.
К этой мысли мы с Софьей Марковной пришли пару недель назад после того, как решили, что должны навсегда зарыть топор войны. Мы бесконечно долго обсуждали что к чему в этом мире и сошлись на том, что всё… к лучшему. Но самое главное… что вся эта “брехня” – не феминизм, а чушь, разбивающая брачные лодки и неокрепшие умы.
Для кого-то, может, и нет, для нас – да.
Мы поняли, что не готовы запрещать порно, что хотим иногда быть девочками, что будем говорить “Я не умею!” и позволять всё за нас делать мужчинам, когда это необходимо. Да, мы будем помнить на подкорке, что сами с усами. Помнить, что да, в состоянии сдвинуть диван и помыть за ним. Да что там, если приспичит – и дров нарубим, и трактору двигатель переберём, но пока не приспичило… “Сорян. Я не умею!”.
И стоило мне это признать и проговорить, стоило понять, что я всегда была, есть и останусь девочкой, а роль “девочки с яйцами” меня давит и тяготит – и стало легче дышать.
Стало легче делать для Марка какие-то простые и понятные вещи, вроде чая, принесённого к компьютеру, или массажа после рабочего дня. Стало легче признавать, что он по складу ха-рак-те-ра, но никак не
