же плохо знаю город. И как удивлять, тем более такого, как Сомов?
Пришлось воспользоваться помощью «друга», и бармен мне подсказал, с его слов, почти годное свидание. Учитывая, что он назвал классным свидание, то, когда потом случайно проснулся в другой стране и на работу не мог долететь две недели, то «почти годное» — супер-пупер по моей личной шкале.
— Ничего себе! Майя, я думал, что мы по набережной за ручку пройдемся и всё. А ты такое придумала!
И я же хотела на набережную, а бармен меня сбил с верного пути.
Но, глядя на довольного Гордея, не жалею ни о чем. Даже о том, что пришлось трястись в кабинке канатной дороги на холм со смотровой площадкой на город. Раньше он меня тянул на высоту, сейчас и я его подбила полететь.
С холма город виден, как на ладони.
Я жмурюсь под лучами заходящего солнца, а может от того, что Гордей меня держит за талию. Во мне все еще звучат отголоски мыслей: «Почему он выбрал меня?» И больше не ругаю себя, что я не устояла. Ну как бы смогла, когда с ним одним, хочу летать, вопреки всем своим страхам.
— Никогда не была здесь раньше. И подумала, что только с тобой решусь, — так и есть. С ним высота уже не так страшна.
— Это правильно. Без меня запрещаю ходить на свидания, — довольненько хмыкает он.
— Сомов, ты не слишком строгий парень, а? — подшучиваю над этим собственником.
— С тобой я не строгий, — мягко так говорит, а потом как заорет на весь холм: — С тобой я свирепее зверя!
— Ты совсем уже чокнулся?
Оглядываюсь на таких же, как мы, поднявшихся людей, посмотреть красоты города. Встретить зверя они не рассчитывали. Бонусом получат впечатления.
— Да, совсем и полностью, — Гордей не отрицает даже, — Что я могу поделать с собой, если влюбился?
— Что?
Замираю.
Мне не послышалось?
— Тебе не послышалось, — со смехом притягивает к себе, — Майя Касаткина, что ты наделала? Я так берег свою свободу. С тобой и этого не смог.
— Может и не все потеряно, вдруг еще захочешь быть свободным?
Никто и не даст ему, но ради проверки надо было спросить.
— Поздно. Я люблю тебя. Ну и сама понимаешь, что уже от меня не избавишься.
Холм свидетель, я в шоке. В самом приятном, какой может быть.
— Гордей, ты… ты точно уверен? Если нет, то ничего, я пойму, — зачем-то бормочу это вслух.
Лучше сто раз на холм в кабинке поднимусь, чем неправильно пойму и зря поверю.
Он берет мое лицо в ладони, и взгляд опустить не получается. Я не вижу в нем ни тени насмешки, не похоже на розыгрыш.
— Майя, если вдруг так случится, что ты узнаешь обо мне то, что тебе не понравится, то запомни самое главное. Мои чувства к тебе настоящие. По другой причине, я бы не признался.
Из всех слов я слышу только то, что Гордей назвал для меня главным… Остальное, просачивается мимо ушей, ведь мне впервые парень признался в любви. На моем для него свидании.
Во мне рвутся последние сомнения. Гордей выбрал меня, спас, потому… потому что, не только мое сердце с ним чаще стучит. Не только я чувствую то, что ни к кому никогда. Помнится, он на первом нашем свидании меня бесил своими разговорчиками, что надо проверить: «а вдруг я его судьба?»
Тогда я не верила. Затем сомневалась.
Но сейчас же, сейчас… таким невозможно шутить. Жестоко врать. Особенно тогда, когда так хочется в свою сказку поверить.
Гордей
Брат-близнец меня пинает в бок локтем. А я его бью вешалкой.
— Гор, здесь и так тесно. Подвинься, — Евсей шипит на меня.
— Я первый занял шкаф Сосисочного парня. Тебя сюда не звал, — чувствую, если подвинусь, тогда вообще завалимся. Мы и так качаемся, как в лодочке.
— Зашибись, — ворчит он. — Под кроватью места мало, а здесь невыносимо дышать. — Приоткрывает дверцу и высовывает нос.
— В твоем шкафу намного хуже. Навалено всё как попало. Хоть бы убрал…
— Чего? Ты был в моем шкафу?
Завелся, завелся. Нашел время для разборок.
— Тихо. Ушастый подходит, — шепчу и, на автомате, тыкаю вешалку с рубашкой в протянутую руку.
— Ааааа!!! Спасите! Помогите!
Черт.
Ушастый хотел не рубашку.
Зачем-то же полез он в свой шкаф.
Помогаю захлопнуть ему рот, иначе вся общага сбежится на крик.
— Воды ему дай. Снова откачивать надо.
В прошлый мой прилет, чудик сильно разволновался, что я его комнату фоткаю. Не поверил, что мне приглянулся обшарпанный дизайн.
— Теперь вы вдвоем? Что я вам сделал плохого? — однокурсник Майи переводит взгляд туда-сюда на нас.
— Ты же нас сам приглашал! — напоминает ему Евсей.
— Точно! В столовке говорил, что комнату отдашь. Так мы решили присмотреться перед переездом.
Начинаем для вида рассматривать комнату. Евсей требует вместо книжного шкафа, поставить огромную плазму. Мне кровать не нравится. Хочу выкинуть стол и на всю комнату поместить свое ложе.
— Сомовы, вы издеваетесь?
Не очень-то гостеприимно к нам относятся.
— С чего вдруг? — переспрашиваю я.
— Да, что тебе не так, чувак? — Евсей отзывается с хрустом.
Просил же не трогать еду. Но брат уже раздобыл печенье и с холодильника тянет сосиску.
— А мне?
Я тоже голодный вообще-то. Мы после тренировки залезли сюда.
Но не сразу, и ждем в перевалочной базе (так назвали комнату Сосисочного парня) сигнала действовать дальше.
— Просто скажите, что мне сделать? Что? И вы уйдете от меня навсегда!
— Ты же по нас скучать потом будешь, — брат успокаивает его, похлопывая плавленым сырком по плечу.
— Где нашел? Я же заглядывал — не было, — отвлекаюсь, требуя долю и на меня. Затем обращаюсь к ушастому: — Проговоришься, что нас видел у себя, то мы здесь точно поселимся.
— А будешь помогать, тогда и от нас получится польза, — брат обещает ему.
Набираю службу доставки еды и заказываю на комнату чудика: пиццу, салаты, еще всякой всячины. Сразу оплачиваю заказ. Пусть хоть иногда поест нормально. В холодильнике у него, даже мышь не захотела повеситься.
— Все сделаю, никому не скажу. Поклясться могу!
Ишь, как заговорил, когда понял,
